мной стоял здоровенный чернокожий боец. И он не производил впечатление дружественного мне жителя Анголы.
С его лица стекали капли пота, капая на мощные плечи. Вены на бицепсах сильно напряглись. Сам повстанец был одет в измазанную грязью форму и берет с небольшой приколотой эмблемой. На ней я смог разглядеть чёрного петуха на фоне солнца. Знак, который является одним из символов УНИТА.
Он что-то прокричал, нагнувшись и дыхнув откровенной тухлятиной на меня. Слюни полетели прямо мне в лицо, заставляя содрогнуться от этого неприятного запаха изо рта.
Когда этот красавец закончил со своей репликой на португальском, я осмотрелся по сторонам. Вокруг меня сидело несколько человек, которые некоторое время назад летели со мной в самолёте. Все раненые, побитые и испуганные. Только Бубко и мужики, распивавшие вино на борту, сохраняли внешнее спокойствие.
Повстанцев, стороживших нас, было шестеро. Здоровяк, что забыл почистить в этом году зубы, ходил и тыкал во всех автоматом Калашникова с зарубками на прикладе. Наверняка, кажадая означает определённое «достижение» в борьбе с правящей партией. На поясе болтался острый тесак мачете, а за спиной заткнут за ремень пистолет Беретта. Явный признак того, что парень – непростой боец.
Половина – откровенные доходяги, еле-еле стоявшие на ногах со старыми ППШ-41, оснащённых барабанными магазинами, в руках. Наверняка дают подобный раритет в армии УНИТА не самым главным воинам. Да и форма на них не по размеру – рваная футболка, брюки и истоптанные ботинки, на голове кепка тёмно-оливкового цвета. Рядом стояла ещё парочка повстанцев с оружием и лицами полными ненависти к нам. Эти более подготовленные – советские штык-ножи на поясе и винтовки G-3 западноевропейского производства. Возможно, наследие бывшей колониальной империи Португалии.
О чём они говорили, разобрать было невозможно. Очень часто звучало слово «касадорес», значение которого я не знал. Не готовился я лететь в Анголу, да и местный язык не думал изучать.
– Вон, наш самолёт, – указал мне Бубко на торчащий киль Ан-12 в паре сотнях метров из-за деревьев.
Оттуда раздавались радостные возгласы на португальском. Похоже, что УНИТовцы смогли найти что-то ценное среди наших вещей.
В голове начали появляться обрывки того, как же мы оказались на земле. Начал вспоминать, как Ан-12 резко пошёл вниз, после попадания ракеты, а другое – нас и не могло сбить. Затем выравнивание и по фюзеляжу застучали что-то сильно застучало. Определённо, это были кроны деревьев. Видимо, пилоты смогли посадить самолёт на брюхо. Только где они сами?
С такого расстояния не понять характер повреждений борта, но его вряд ли удастся снова поднять. От самолёта шёл чёрный дым, а запах горелого ощущался так же отчётливо, как и вонь от наших надзирателей.
Основное внимание они уделяли своим главным врагам – военнослужащим правительственных войск, которые летели с нами на самолёте и остались в живых. В душе я обрадовался, что и мальчуган остался живой, но выглядел он очень плохо. Скорее всего, получил травмы
