для того, что не высказано вслух. Кобра прищурившись смотрит на меня.
– Не понимаю, – говорит она. – Мальчишка-посыльный сказал прийти сюда. Это ты его послала?
– Да.
Глаза Кобры опускаются с моего лица к кинжалу, который я по-прежнему сжимаю в руке. Она не выглядит испуганной или расстроенной – лишь разочарованной. Почему-то это еще хуже.
– Итак, – с ноткой покорности в голосе произносит она, – для этого ты меня призвала – чтобы убить? Признаю, я немного удивлена.
– Ты не оставила мне выбора.
Я сжимаю кинжал еще крепче, резная рукоять впивается в ладонь.
– Я же сказала: оставь нас в покое.
– Так я и сделала.
– Тебя видели снова, – рявкаю я. – У стен Ночного зоопарка. Люди начинают задавать вопросы.
Кобра ненадолго замолкает, разминая пальцы.
– Я просто хотела убедиться… – Она запинается. – Просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
Я морщусь:
– У нас и без тебя все нормально.
– Правда? – Кобра вскидывает брови. – Значит, Бааз Мтомбе хорошо платит тебе и Лесего?
– Дело не в деньгах. – Мой голос невольно звучит так, будто я оправдываюсь. – Дело в стабильности.
– Ах да. – В голосе Кобры появляется язвительность. – Ничто так не гарантирует стабильность, как долговое рабство. Скажи мне, если вы с Лесего работаете целый день, кто присматривает за…
– Не надо. – Я стискиваю зубы так, что слышен скрежет. – Не смей произносить имя моей дочери.
Кобра оценивающе смотрит на меня.
– Ты не сможешь скрывать это от нее вечно, – шепчет она. – Скрывать, кто она, кем она должна стать… если это подавлять, ей же будет труднее. Это у нее в крови, и ты никак не можешь этого изменить.
Я слышу в ее голосе нотку удовлетворения, и мои страх и вина мгновенно превращаются в нечто иное – липкий всепоглощающий гнев, который стискивает горло. Этого не должно было случиться, я не должна была позволять ей вывести меня из себя. Призрак улыбки касается краешка рта Кобры, словно она слышит мои мысли.
– Это была смелая идея, – сухо говорит она, кивая на мой кинжал. – Но мы обе знаем, что ты никогда меня не убьешь. Ты не такая.
Я сильно прикусываю нижнюю губу, вгрызаюсь в нее, пока не чувствую боль. Она права, и я это знаю. Я ненавижу Кобру, она меня пугает, ее присутствие в моей жизни – как отравленный шип, который колет бок и постоянно отравляет. Но даже этого недостаточно, чтобы придать мне смелости, которая нужна, чтобы довести дело до конца. Я не могу убить ее. На лице Кобры появляется надменность, когда я убираю клинок в ножны. Но она празднует победу преждевременно. Она не знает, что у меня есть еще одно, скрытое, оружие.
– Ты права, – шепчу я. – Я не могу убить тебя, но Сыны Шести могут.
Наконец-то я вижу реакцию, которой добивалась.
