3 тыс. руб».
Но вернемся к рассказу С. Парамонова:
«Однополчане Скобелева, безмерно его уважая, неохотно делились сведениями о военно-полевых романах генерала.
Поговаривали, что в турецкую кампанию дочь вражеского паши, Севиль, воспылав страстью к русскому герою, пыталась пробраться в его стан в платье болгарки. Женщин будто затягивало в воронку его противоречивого обаяния. Многие не могли понять, что привлекает их в Скобелеве. Он не был дамским угодником: покоряя, оставался высокомерен и ироничен. Безудержный темперамент? Тем обиднее было оказаться вдруг забытой и не знать почему. А Скобелев так и обрывал свои связи – без объяснения причин и выяснения отношений.
Именно таким был бурный и короткий роман с актрисой Алябьевой. Однажды у любовников вышла размолвка. Алябьева, игравшая в тот вечер, все первое отделение высматривала в зале своего вспыльчивого друга. Скобелев появляется только в антракте, пробирается в гримерку и, не обращая внимания на протесты актрисы, которой скоро опять на сцену, овладевает ею прямо за туалетным столиком. “Кавалерист всегда успеет”, – усмехается он. Во втором отделении Алябьева вновь ищет своего героя глазами, злится: “успел” и ушел.
И тут к ее ногам летит огромный букет роз, продетый в дорогой жемчужный браслет. Это Скобелев, и сцена в его духе».
Зимой 1873–1874 годов Михаил Дмитриевич был в отпуске, который провел в основном в Южной Франции. Узнав о междоусобной войне в Испании, он пробирается в расположение карлистов и пристально наблюдает за несколькими сражениями со стороны.
В феврале 1874 года его производят в чин полковника, в апреле назначают флигель-адъютантом с зачислением в свиту Его Императорского Величества, а летом он венчается с фрейлиной императрицы княжной Марией Николаевной Гагариной (1850–1906), племянницей князя Меньшикова.
Как отмечает Б. А. Костин, «княжна не блистала красотой, но ровный, выдержанный и спокойный характер, проявившийся в ее мягком женском облике и неспешной, распевной речи, должны были наконец, по мнению Дмитрия Ивановича и Ольги Николаевны, «обуздать порыв». И, кажется, в первые месяцы это удавалось, иначе в письме к отцу не было бы таких слов: «Спокойствие есть почти целое счастье на земле».
Своего удовлетворения Дмитрий Иванович не скрывает. Сын, принесший столько хлопот в улаживании его постоянных конфликтов и долгов, обрел семейную пристань. «Радуюсь твоему настоящему степенству, – пишет он Михаилу, попутно делая комплимент его молодой жене, – радовался радостью твоей жены, она накупила удачно тебе в кабинет ковров…»
Внешне Скобелев действительно изменился, но мечты о жизни иной, деятельной, боевой, где властвуют удаль, хождение между жизнью и смертью, увлекали его сильнее, чем устланная мягкими коврами тахта и спокойствие и ровное потрескивание свечей в уютной квартире.
С. Парамонов лишь добавляет детали в эту историю:
«Этот брак
