тебе, – разве эта картина не радует сердце, в особенности если на них смотреть с любовью, как это делаю я? И все же в рембрандтовских «Паломниках в Эммаусе» еще больше красоты, и они могли бы быть такими, а сейчас они почти такие, но не полностью. В папе есть то, чего им недостает: хорошо быть христианином, и частично, и полностью, потому что это – вечная жизнь; а теперь я пойду еще дальше и скажу, что этого в них нет – это отсутствует в их доме и в них самих; и тогда ты скажешь или, по крайней мере, подумаешь о том, кто увидел сучок в глазу брата своего, а бревна в своем собственном глазе не почувствовал, и тогда я отвечу на это, что, возможно, так и есть, но, по крайней мере, справедливы слова: «хорошо быть христианином, и частично, и полностью».
Несколько дней назад я провел вечер в кабинете преподобного Йеремии Мейерса, не старого проповедника, а того, о котором я упоминал ранее и который мне очень понравился.
Это был приятный вечер, он задавал разные вопросы о Лондоне. Я смог многое рассказать, а он поведал мне о своей работе и о благословении, которое явно присутствует в его жизни. В той комнате висел очень хороший рисунок углем с изображением богослужения, которое он зимними вечерами обычно проводит у себя дома, очень добротный, Израэльсу он бы очень понравился, в общине состоят рабочие и их жены, в книге Доре о Лондоне тоже встречаются подобные сюжеты. Он провел 14 дней в Лондоне. У него большая семья, шесть или семь детей, в его жене есть что-то неописуемое – нечто от мамы или, например, от жены преподобного Джонса. Одним словом, это христианская семья в полноте силы и расцвета, временами на усталом лице этого человека отражается великое счастье, и, попадая в этот дом, чувствуешь что-то вроде: «Сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая».
Еще один вечер я провел у Стрикера, а в прошлое воскресенье слушал, как дядя читал проповедь на тему 1-е Кор. III: 14 «У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду». Мне часто кажется, будто я уже чувствую, как в моей жизни появляются благословение и перемены. Как бы мне хотелось показать тебе здесь всевозможные вещи. В еврейском квартале и в других местах я часто думаю о де Гру: там есть мастерские лесорубов, плотников, бакалейные лавки, аптеки, кузницы и т. д., от которых он был бы без ума. Например, сегодня утром я увидел открытым большой темный винный погреб и склад, мне в душу мгновенно закрался пугающий образ (ты знаешь, о чем я): в темном подвале бродили люди с лампами – то, что сейчас можно увидеть каждый день, но бывают минуты, когда обычные, повседневные вещи производят необычное впечатление и кажется, что они много значат в иной обстановке. Де Гру очень хорошо сумел отобразить это в своих картинах и особенно в литографиях.
Пока я сидел и писал тебе, пришло твое письмо. Благодарю за это. Папа уже написал, что он тебя навестил, но больше всего меня удивило то, что Гледуэл в Гааге. Передавай ему мой сердечный привет, и, ах, как бы мне хотелось, чтобы он когда-нибудь приехал сюда;
