и Михаил сконцентрировали свои взгляды на то на разносе, что в себе предполагало сделанный ими заказ, то Алекс вслед за новым щелчком и Максимилианом полностью переключили своё внимание на Катерину, чьей живейший взгляд аналитики, определения и сравнения того, что она считает безе с тем, что на этот счёт принято считать в этом заведении – а ваше личное мнение не всегда не идёт вразрез с мнением и пониманием того, что должно из себя представлять то или иное блюдо, облечённых тут властью кулинаров и поваров, и для вас может в любой момент пробы этого продукта настать гастрономический шок, – сейчас упёрся в то на разносе, что должно было подходить под её заказ.
До Алекса доносится новый щелчок в сопровождении слов Максимилиана: «Изучение». Алекс хотел бы отреагировать на всё это хотя бы своим переводом внимания на Максимилиана, да вот только там его не ждут, а вслед за этим моментом фиксации действий Катерины следует следующее, которое оформляется Максимилианом, как реакция. А это уже рождает в Алексе желание проверить соответствие обозначенного Максимилианом с действительным, и Алекс начинает в Катерине искать то, что подходило под её реакцию на увиденное.
И опять на до же в сторону верности суждений Максимилиана, оказавшегося очень проницательным человеком и в момент заметившим в Катерине то, что им было названо реакцией, и на что Алексу потребовалось несколько больше времени, чтобы прочитать по особенным изменениям её лицевого выражения те самые подробности, которые являются отражением её внутренней реакции на представленное на её оценочный суд. И судя по вполне удовлетворительной сомкнутости губ и лёгкой растянутости выреза глаз Катерины, без своего критического прищура, то внешний вид пирожного безе, вполне соответствовал её представлению о таком пирожном. Но это ещё не окончательное на его счёт решение, и главное суждение Катерина будет выносить после его дегустационной пробы. О чём уже предполагал знать Максимилиан, этот момент зафиксировав на своём инструменте измерения времени.
– Опробование. – Говорит Максимилиан, сопровождая действия Катерины в сторону поставленного перед ней на столе пирожного. Где она взяла десертную вилку, здесь спохватилась, отложив обратно вилку и взяв пирожное руками, и ещё раз его осмотрев со всех сторон, больше, конечно, с той стороны, куда в него ей придётся прикладываться ртом и зубами, и была не была, впивается в него всей собой и почему-то с закрытыми, а может всё-таки полу приспущенными глазами. Это что б, не потерять прежде всего саму себя в погружаемом пространстве сладострастия, затем, чтобы держать под контролем Михаила, кто запросто может воспользоваться этим моментом её ухода в такие безрассудные фантазии, ну и, наконец, для того, чтобы и саму себя со стороны видеть, чтобы там всё с собой красочно и привлекательно было со стороны видеть.
А вот дальше из того, что начало происходить с Катериной в этом её несколько затяжном пристрастии быть так близко к источнику грёз и сладострастия, как-то замерло
