Пока новых сторожей не найдут. Объявления уже третью неделю везде висят. Но никто не идёт. Городок-то слухами полнится…
Венька правильно оценивал ситуацию. На работу ночным сторожем я был принят с космической быстротой. Директор музейного комплекса Первушин Василий Данилович задал мне несколько вопросов относительно моей прежней работы, после чего вызвал к себе бухгалтера, которая совмещала в себе также и функции кадровицы, и отдал ей все необходимые распоряжения насчёт оформления моего трудоустройства.
– Вы сможете выйти на дежурство уже завтра? – осведомился он.
– Конечно, смогу, – кивнул я.
– Замечательно. Тогда ждём вас завтра к семи часам вечера…
– Ты сказал ему, что ты до недавнего времени работал в областной прокуратуре? – спросил меня Венька, когда я, усевшись в машину, набрал его, чтобы сообщить о результатах своего визита во дворец. По объявлению о вакансии ночного сторожа я звонил прямо от него, и от него сразу же поехал на собеседование: меня захотели увидеть немедленно.
– Сказал, – ответил я.
– Его это не насторожило?
– Вроде, нет. Скорее, удивило. Спросил, а почему я решил подрабатывать именно ночным сторожем.
– И как ты это ему объяснил?
– Сказал, что от скуки. Что, мол, не хочу всё время сидеть дома, что хочу быть при каком-то деле. Но только не при серьёзном деле, а полегче. Что при серьёзном, мол, не хочу. Мол, сыт уже серьёзной работой по горло.
– Ну, это очко в его пользу, – заметил Венька. – Если бы у него было «рыльце в пушку», он вряд ли подпустил бы к себе бывшего сотрудника прокуратуры. Пусть даже и ночным сторожем. Но окончательный вывод делать пока ещё рановато. Так что, присмотрись. К скольки тебе туда завтра? К семи?
– К семи, – подтвердил я.
– Заедь ко мне перед этим часиков в пять. Обсудим, так сказать, оперативную обстановку…
Пока я ехал домой, я не переставая думал о Первушине. Когда я вышел из его кабинета, никакой настороженности по отношению к нему я не испытывал. Нормальный, вроде бы, адекватный человек, без каких-то там властных «закидонов». Но после разговора со своим бывшим сокурсником, меня вдруг начал «сверлить червь».
Кроток, как ангел? А не маска ли всё это? А может он прекрасно понимает, что откажи он в трудоустройстве бывшему сотруднику прокуратуры – это сразу же возбудит по отношению к нему подозрения? И именно поэтому, – и только поэтому, – он мне в приёме на работу и не отказал. А дальше – как знать! Что он по отношению ко мне может замыслить, если вдруг обнаружит, что я сую нос в его дела? На что он может решиться? Вон, два ночных сторожа уже пропали!
Я нарисовал в памяти его внешность. Высокий. Худой. Редкие волосы. Широкий лоб. Узкий подбородок. Тонкий нос. Тонкие губы. Маленькие усы.
И я пришёл к выводу, что для описания его внешности более всего подходит словечко «демоническая». Хотя до последнего разговора с Венькой ничего зловещего он
