душа интуитивно ощущает томление плоти. Плоть (тварь скользкая) ревет от сознания бессилья, не умея взлететь, лишь предчувствуя дух полета. Что же это за чувство, в предощущении которого изнемогает плоть и кричит наш дух? Гармонии ли, эстетическое чувство, озарения, провидения, приближения к Богу и постижения тайн мироздания, духовности? Этот ряд можно продолжать и продолжать. Чувство не названо, однако оно так важно, что каждое мгновение, прожитое человечеством без него, кажется потерянным, приносит горе:
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти все мимо, мимо.
И это вызывает страстное моление: «Так век за веком – скоро ли, Господь? – Под скальпелем природы и искусства кричит наш дух, изнемогает плоть, рождая орган для шестого чувства». Вековечная «операция» (под скальпелем), описанная Гумилевым, имеет аналог в пушкинском «Пророке», восходящем в свою очередь к ветхозаветному пророчеству Исайи. Поэт говорит в нем о духовном рождении человека – поэта, пророка. А предощущение его определяет как духовную жажду, счастливо соединяя в метафоре томление духа и плоти. У Пушкина в стихотворении «я», у Гумилева – «мы», все человечество, вырабатывающее соборное чувство, которое является в слове.
Сравнивая в стихотворении «Слово» рациональный способ познания действительности (через число), свойственный науке, и эмоционально чувственный, духовный (через слово), Гумилев вовсе не склонен принижать значение числа. Числом пользуется и Библия. В стихотворении «Слово» возникает строфа о седом патриархе, который тростью на песке чертил число. Правда, эта «похвала числу» оказывается довольно сомнительной, если вдуматься, о каком патриархе идет речь и в какой момент он, «не решаясь обратиться к звуку», чертил число.
В «Апокалипсисе» Иоанн, напитавшийся книгой мудрости, которую ему принес ангел, – вкус ее был на устах сладок, а внутри горек – получает для измерения «трость, подобную жезлу». (Ап.11, 1). Стоя на песке морском, он видит выходящего из моря зверя: «И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные» (Ап.13,1). «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть» (13, 18).
Человечество в своей истории не раз ощущало наряду со сладостью горечь познания истины без благодати. Открытия наук, употребленные во зло, не раз ставили его на грань гибели. Образом седого патриарха в оде намечается переход к Новому завету, Евангелию от Иоанна, тому его месту, где говорится о Благовещении.
«Осиянно» (несет свет и само свет) только слово истины и благодати, духовное слово, слово Бога, обретшее плоть в Иисусе Христе. В отсутствии его («забыли мы») мертвеют и «дурно пахнут» все другие слова, а выводы
