не плачь, гляди,Улыбки ласка, скулы ярче мака,
Лишь кружево дрожит цветами на груди:
Белила, кадмий… охра… кровь краплака…
Ярославский вокзал
Средь людей, в толпе вокзальной
Пробираясь тяжело,
Вижу детский взгляд хрустальный
Сквозь вагонное стекло.
Это девочка в шубейке
Жадно пряники жуёт,
А старуха в телогрейке
На спине рюкзак несёт.
На беременной цыганке
Шаль, как талая вода…
И растянуты тальянкой
Вдоль по рельсам поезда.
Соскочив с подножек, люди
Улыбаются, идут.
Им Москву на зимнем блюде
Посеребренной несут.
Им бы где приткнуться ночку —
У своих, чужих людей,
Отщипнуть бы по кусочку
Хлеба белых площадей!
В чёрном чугуне вокзала
Варит варево зима.
Я б вот здесь
всю жизнь стояла,
Да боюсь, сойду с ума —
От седых волос крестьянки,
К рынку вызубрившей путь,
Да от ильменской тальянки,
Раздирающей мне грудь,
Да от воздуха ночного,
Да от площади живой,
Да от снега ледяного,
Что гудит над головой,
От стояния на крыше
Гулко мчащейся страны —
Каждый плач
окрест услышан,
Все огни
окрест видны.
И крещусь крестом широким —
Чтобы так стоять всегда:
До Суда, до Тьмы, до Срока,
Где – горчайшая Звезда.
Хлеб
Вдохнуть весь воздух. До конца – одна ли вечность,
две минуты.
Мой хлеб – в горсти. Он у лица. За окнами —
лишь ветер лютый.
Лишь ветер лютый и густой, тяжёлой зимнею сметаной.
Мой хлеб, я голодна. Постой. Повремени. Не время. Рано.
Ещё, мой хлеб, я жить хочу. Смеяться, мазать масло света
На хлеб полночи. Жечь свечу дневного, острого стилета.
Мой хлеб, ты в бездну упадёшь вот-вот:
так разожмутся руки.
Мой тёплый хлеб, ты так похож на песню.
Помню эти звуки.
Мой хлеб. Ты лодкою во тьме. Не просто пища, насыщенье.
В утробе – плод. Во тьме-суме – ребёнком —
нежное прощенье.
Дрожу, тебя в тюрьме вкусив. И, хохоча, на карнавале
Всё повторяю твой мотив: тебя уста поцеловали.
Мой хлеб. Не сею и не жну. Не помню. Лишь молюсь и плачу
О той горбушке, что в плену – близ рёбер —
радугой горячей
Пылала. Дикий хлеб веков, святей, чем полковое знамя,
Ломала, покидая кров навек, дрожащими руками.
Скатёрка гаснет и плывёт на сквозняке – кистями вьюги.
Мой хлеб. Мой ежедневный плот.
Все в трещинах от соды руки.
Ты,
