Едва он оправился от ужаса и начал собираться с мыслями, как часы пробили полночь. Ему вспомнились слова чудовищного пса: «Миновал одиннадцатый час, время близится, часы пробьют!» У Чарли мороз пробежал по спине: ему почудилось, что тот же голос вот-вот снова заведет с ним разговор.
Наутро сквайр выглядел совсем разбитым.
– Старина Купер, – начал он. – Ты знаешь комнату, которую называют «спальней царя Ирода»?
– Еще бы, сэр. Когда я был мальчишкой, на стенах в ней была нарисована история царя Ирода.
– Там вроде был чулан.
– Точно не помню, сэр; если и есть, лучше в него не заглядывать. Обивка на стенах вся прогнила и отвалилась еще до того, как вы родились. Там ничего нет, только старый хлам. Я сам видел, как бедняга Твинкс складывал туда какое-то барахло. Помните Твинкса? Ливрейный лакей, слепой на один глаз. Он помер в ту зиму, когда много снега выпало. Ох и трудно было его хоронить!
– Найди ключ, старина, я хочу заглянуть туда, – сказал сквайр.
– А какого дьявола вам там нужно? – непочтительно поинтересовался Купер, что, однако, в те давние времена не возбранялось дворецким в сельских поместьях.
– А какого дьявола ты суешь свой нос куда не надо? Но, впрочем, я тебе скажу. Мне надоело, что пес ночует в оружейной, хочу переселить его куда-нибудь. Почему бы и не туда?
– Бульдога – в спальню? Да вы что, сэр! Люди скажут, вы с ума сошли!
– Ну и пусть их говорят. Давай ключ, пойдем посмотрим комнату.
– Да пристрелите вы его, мастер Чарли. Вы что, не слышали, какой шум он поднял вчера ночью в оружейной? Расхаживал туда-сюда, будто тигр в балагане. И, что ни говорите, я бы за этого пса гроша ломаного не дал. В нем и собачьего-то ничего нет. Дрянь, а не собака.
– Я в собаках лучше разбираюсь. Это пес что надо! – сердито бросил сквайр.
– Разбирайся вы в собаках, вы б его давно повесили, – возразил Купер.
– Я сказал, не стану его вешать. Иди за ключом, да по дороге не болтай. Я могу и передумать.
Внезапный каприз посетить комнату царя Ирода имел под собой совсем иную причину, нежели та, что сквайр поведал Куперу. Голос в ночном кошмаре отдал Чарльзу некое повеление, и слова эти преследовали его день и ночь. Он знал, что не обретет покоя, пока не выполнит волю неведомого чудовища. Нынче сквайр уже не питал к собаке прежней привязанности; напротив, душу его разъедали ужасные подозрения. И если бы старый Купер не раздразнил его упрямство, пытаясь поднажать на хозяина, он бы, пожалуй, еще до вечера избавился от странного приблудыша.
Сквайр с Купером поднялись на четвертый этаж, где давно никто не жил. Нужная им комната находилась в конце пыльной галереи. Старинные гобелены, давшие просторной спальне ее имя, давно уступили место более современным бумажным обоям, да и те насквозь проплесневели и клочьями свисали со стен. На полу пушистым
