хоть, берег относительно близко – не помру, значит, вполне смогу доплыть.
– Чего застыл? Плывем к берегу! – закричал снова мужик, глядя в мою сторону, и принялся осуществлять сказанное.
Что за бред?! Он это мне, что ли? Какой еще, нахрен, Аксель?!
Но времени предаваться рассуждениям у меня не было: еще немного, и я перестану от холода чувствовать свою тушку. Я поплыл в направлении берега.
Каждое движение давалось с трудом. Голова была тяжелой и ныла от боли. Но я старался ни на что не обращать внимания. Только плыть, только вперед – все вопросы потом.
Счет времени был потерян, так что без понятия, спустя сколько бесконечных минут я выполз на берег, ощущая себя полумертвым, тяжело дыша и изнывая от боли в голове. Почувствовав под ногами твердую почву, я тут же свалился на спину и прикрыл глаза. Что же так башка-то болит?!
Где-то справа тоже тяжело дыша валялся мужик, окликнувший некоего Акселя.
– Слышь, брат, а что это было, а? – подал он голос, отдышавшись.
Я нехотя открыл глаза и повернул голову к нему.
– Ты это мне?
– Кому же еще? Ты как вообще? Похоже, тебя мощно шандарахнуло об катер при взрыве. Вон, рана на виске…
Что еще за катер?
Я поднял левую руку к голове и ощупал ее. На пальцах была кровь.
А это еще что за хрень?
Вся рука по локоть была покрыта безобразными, чудовищными волдырями.
– Нихрена себе ты руку обжег! – воскликнул мужик, сдобрив слова еще парой нецензурных.
– Что за взрыв? – спросил я, морщась от новой вспышки мощнейшей головной боли.
– У тебя память отшибло, что ли, Аксель?
– Какой я тебе, нахрен, Ак…
Но договорить я не успел. Тысячи отвратительно-острых игл впились в мой мозг, и я отключился из-за нестерпимой боли.
Тьма обволакивала мой разум. Невероятным усилием воли я стал продираться сквозь нее. Необходимо, чтобы было за что цепляться. Вот оно – боль в левой руке. Чудовищное жжение. Я сконцентрировался на нем. Еще и в голове начала пульсировать тупая ноющая боль. Сосредоточился на телесных страданиях. Из-за них, правда, захотелось обратно в забытье провалиться, но я с трудом удержал свое пробуждающееся сознание включенным.
Наконец, смог разодрать свинцово-тяжелые веки. Я лежал в полумраке какого-то помещения. Белый потолок местами пошел трещинами. Повернув голову вправо, увидел зашторенное окно, высокий шкаф, стол и обитые красивой тканью кресла с резными ножками. Мебель, судя по всему, когда-то была очень дорогой, но теперь выглядела потрепанной. Слева от меня была стена.
Спереди маячила высокая деревянная дверь. Спустя секунду она открылась, и в комнату вошла грузная женщина лет шестидесяти.
– Очнулся, голубчик! Ох, радость-то какая, слава Небесам! – тут же запричитала она и кинулась куда-то.
Спустя несколько минут в комнату неуклюже ввалился тот самый мужик, с которым
