себе купить дом или раба. Жаль, что нет таких денег, чтобы выкупить собственное прошлое…
Меня разместили в заброшенном доме по соседству с усадьбой Барка. Как оказалось, его прежняя владелица погибла месяц назад. Небольшой домишко с единственной комнатой оказался довольно уютным. Кто-то успел там навести порядок и застелить топчан свежевыстиранным бельем. Жена Барка вручила мне мою одежду, чистую и заштопанную.
Я купил у местного кожевника лоскуты выделанной кожи и бечеву, и уединился в своем временном жилище, заперевшись изнутри.
Вечером, кто-то постучал. Я глянул в щель – на пороге переминалась Тида с подносом в руках. Я грохнул засовом, и дверь впустила девушку внутрь.
– Я принесла ужин, – пролепетала она, глядя мне прямо в глаза.
Платье из беленого льна обтягивало упругую молодую фигуру. Шнуровка на груди небрежно разошлась, открывая соблазнительный вырез. Лоснящиеся волосы с запахом лаванды аккуратно заплетены в золотистую косу. Совсем не похожа на ту замарашку в бесформенном балахоне, которую я отбил в лесу у разбойников.
Она поставила поднос на стол и игриво взглянула на меня, не торопясь уходить. В глазах сверкали бесенята, а уголки губ слегка тронула улыбка.
Я схватил ее за руку и притянул к себе. Она прижалась ко мне, покрывая мое лицо и шею поцелуями… Мы сплелись в единое целое и грохнулись на топчан… Я дернул шнуровку на ее груди, обнажая затвердевшие, словно камень, соски. Тида скинула платье, под которым абсолютно ничего не было. Прикрывшись золотистыми прядями собственных волос, она жадно впилась в меня поцелуем, будто хотела испить меня до дна. Я обхватил ее подрагивающие бедра, горячие на ощупь, и погрузился в сладострастное небытие…
Спустя час мы лежали, обнявшись, и смотрели в окно на заходящее солнце, на колыхание дубов, протягивающих в окна свои могучие ветви. Как вдруг звук колокола разрезал блаженную тишину, показавшись неестественным и чуждым.
– Мне пора, – встрепенулась Тида, надевая платье.
– Этот колокол возвещает о жребии? – спросил я, поглаживая ее стан.
– Да, сегодня ночь полной луны, – нахмурилась девушка. – В прошлый раз она забрала хозяйку этого дома…
На деревенской площади собралось несколько сотен жителей. Кровавые лучи закатного солнца высветили угловатую фигуру старосты, держащего в руках бочонок. Нас обволокла толпа, и Тида сжала мою руку. В полный голос говорить никто не смел, лишь перешептывались.
Староста потряс бочонок и грохнул его на землю. Откупорив крышку, он запустил туда руку. Толпа замерла… Бородач извлек руку с маленьким деревянным бруском, на котором углем было начертано чье-то имя.
– Жребий пал на дом… Тореса.
Душераздирающий крик разорвал тишину. Женщина кричала и рыдала навзрыд.
– Этому дому предстоит выбрать жертву… – насупившись, прохрипел староста.
Вперед вышел коренастый мужчина в кузнечном фартуке
