видимо, перехватил его взгляд, потому что усмехнулся.
– Не волнуйтесь, – сказал он. – Это специальный композитный материал, встроен прямо в корпус. Мы далеко ушли от старых кварцевых окон «Триеста».
В ответ Крейн рассмеялся:
– Вот уж не думал, что по мне так заметно.
– По этому взгляду я сразу отличаю гражданских от военных. Вы, наверное, сами были подводником?
Крейн повернулся к нему.
– Меня зовут Ричардсон, – произнес молодой человек.
Крейн кивнул. На рукаве у Ричардсона были нашивки главного корабельного старшины, а эмблема над ними показывала, что принадлежит он к специалистам по оперативным вопросам.
– Я провел два года на атомных крейсерах, – сказал в ответ Крейн, – а потом еще два – на ракетоносцах.
– Ясно.
Сверху раздался приглушенный лязг; Крейн решил, что это убирают сходни. Потом откуда-то из путаницы приборов раздалось тихое шипение радио:
– ПБ к погружению готов.
Ричардсон взял микрофон:
– База-один, это ПБ. Вас понял.
Послышалось тихое шипение воздуха, приглушенный шепот гребных винтов. Батискаф мягко качнулся на волнах. Шипение скоро стало громче, а потом сменилось шумом полившейся в балластные цистерны воды. Аппарат начал погружаться. Старшина Ричардсон потянулся к пульту и включил наружное освещение. Чернота за окном внезапно сменилась вихрем белых пузырьков.
– База-один, ПБ на погружении, – сказал Ричардсон в микрофон.
– На какой глубине расположена станция? – спросил Крейн.
– Чуть глубже чем три тысячи семьсот метров.
Крейн быстро пересчитал. Три тысячи семьсот метров – это двенадцать тысяч футов. Значит, станция лежит на две мили ниже уровня моря.
За иллюминатором буря воздушных пузырьков сменилась зеленой водой океана. Крейн выглянул, надеясь увидеть рыб, но заметил только несколько размытых серебристых фигур за пределами круга света.
Теперь, когда Крейн согласился участвовать в проекте, любопытство снова одолело его. Чтобы отвлечься, он повернулся к Ричардсону.
– И часто вы совершаете этот переход? – спросил он.
– Раньше, когда станцию готовили к пуску, приходилось делать по пять, а то и по шесть погружений за день. И каждый раз батискаф был набит битком. Но сейчас, когда работа идет в нормальном режиме, бывает, что за несколько недель ни разу не спустишься.
– Но наверх-то людей надо поднимать?
– Пока никто еще не поднимался.
Крейн очень удивился:
– Никто?
– Никто, сэр.
Крейн посмотрел в окно. Батискаф быстро опускался, и зеленоватое свечение воды становилось все темнее и темнее.
– А как там
