хорошо. Так тому и быть. Моей будущей жене необходим дом в Лондоне, там будет жить ее мать. Она как-то упомянула, что особняк на Бедфорд-стрит, который я позволил тебе занимать последние несколько лет, ее вполне устраивает. В связи с этим прошу тебя как можно скорее его освободить. Думаю, нет нужды объяснять, что в дальнейшем я не собираюсь тратиться на твое довольствие.
Алек застыл на месте, его лицо ничего не выражало.
– Остается еще вопрос о доме в Спиталфилдзе для ветеранов войны, сэр. Я уверен, как бы вы ни разочаровались во мне, вы не оставите своих планов его финансировать?
– Знаешь что, – голос графа дрогнул, – думается мне, именно связавшись с подобными людьми, ты потерял малейшее представление о фамильной чести и обязанностях перед семьей! – Он с болью взглянул на младшего сына. – Полагаю, ты вполне сможешь сам поддерживать это заведение, раз тебя больше заботят дела твоих… твоих дорогих собратьев по оружию, чем мои!
– Это совсем не так, сэр.
– Довольно!
Алек стиснул зубы, коротко поклонился и вышел вон.
Заветное желание брата наконец-то исполнилось, брешь в отношениях отца и сына невозможно заделать.
Вскоре после случившегося Алека вызвали в полк, ибо Наполеон действительно сбежал и готовился призвать верные ему французские армии под свое командование. Противники столкнулись в последней решительной битве при бельгийской деревне Ватерлоо.
Потом Алеку пришлось вернуться домой. Только дома у него уже не было. Отец женился тем же летом, и пока сын сражался, родственники его мачехи с удовольствием разместились в доме, который он некогда занимал.
Алек решил переехать в дом для ветеранов в Спиталфилдзе. Когда-то особняк принадлежал богатому гугенотскому ткачу по фамилии Дюкруа, однако в прошлом процветающий квартал Спиталфилдз переживал сейчас не лучшие времена. Название «Вороний замок», которое местные остряки дали претенциозному творению месье Дюкруа, как нельзя лучше отражало его пыльное содержание.
Именно отец еще до разрыва высказал идею приобрести и отремонтировать особняк. «Я не смогу наслаждаться богатством, сознавая, сколько раненых бездомных солдат просят милостыню на каждом углу», – объяснял он Алеку.
Граф приобрел дом, однако его реконструкция так и не началась. Теперь Алек пытался поддерживать особняк, вкладывая в него свою капитанскую пенсию, небольшое наследство от матери и весь скудный доход, что удавалось заработать уроками фехтования.
С той ужасной ссоры Алек больше не общался с отцом и отклонял все великосветские приглашения. Он построил новую жизнь и в определенной степени был ею доволен. Или почти доволен, если бы не проклятый братец.
Горестные мысли прервало появление Гаррета.
– Ну, я устроил их там, капитан, – удовлетворенно сообщил тот. – Теперь в комнатушке шестеро парней, немного тесновато, зато все они побывали в Испании, так что будет о чем поговорить. – Он окинул Алека опасливым
