с моим отцом, и тот дал ему совет, позволивший в дюжину раз увеличить его состояние. Его так называемая семья стала требовать своей доли.
– И он не захотел с ними делиться. – Ее проницательность так сильно раздражала Джалала, что ему захотелось заставить ее забыть другого мужчину. Он сжал кулаки, поборов это желание. – Так ты говоришь, он женился на тебе, чтобы его состояние досталось тебе.
– Мне и моей семье. Он нам доверял.
– С какой стати он вам доверился?
– Для него это были не просто деньги. У него было много проектов, компаний и благотворительных организаций. Он знал, что, если его мачеха, сводный брат и сводные сестры получат состояние, они все распродадут, уедут в тропики и станут жить на проценты. Он хотел убедиться, что у них нет законного права требовать свою долю.
– Спасибо за разъяснение, но я не об этом спросил. Почему он думал о наследниках, если был так молод? Он знал, что умрет? У него были проблемы с психикой? Он был склонен к суициду?
– Нет, конечно!
Ее ответ покоробил его. Она говорила о Патрике слишком эмоционально. Джалал просто намекнул на возможные психические проблемы, а она уже приготовилась напасть на него, защищая память мужа.
Она уважала Патрика и оставалась преданной ему даже после его смерти. Неужели Джалал ошибался?
Хмуро глядя на Джалала, будто желая его пнуть, она сказала:
– Патрик был самым вменяемым человеком, которого я когда-либо знала. Еще он был самым доброжелательным. Он никогда не наложил бы на себя руки. Он был крайне уравновешенным, и от него зависело очень много людей.
Джалал знал, что это правда. Он восхищался Патриком с тех пор, как они познакомились более пятнадцати лет назад. Ему нравилась его неиссякаемая энергия и энтузиазм, прогрессивные взгляды, но главное, его непоколебимый гуманизм. Сопереживание Луджейн заставило Патрика разорвать все связи с Джалалом, деловые и личные. Именно об этом Джалал больше всего сожалел, когда Патрик умер.
– У него был неоперабельный рак яичек, метастазы уже пошли в основные органы.
У Джалала перехватило дыхание. Он не знал, что потрясло его сильнее: откровение Луджейн или то, с каким видом она об этом сообщила.
От тоски она пошатывалась, ее голос дрожал.
– Я была с ним в тот день, когда ему поставили диагноз. Ему сказали, что на специальных препаратах он проживет не более года, а без них и того меньше. Но он не хотел принимать лекарство и страдать от побочных эффектов, когда не было никаких шансов на выздоровление. Он желал прожить столько, сколько ему отмерено, будучи полноправным членом большой семьи, которая любила его как своего родича.
Джалал приуныл.
Он ни о чем не знал. Он даже не подозревал о такой возможности. Он был так ослеплен ревностью, тешил уязвленное самолюбие и обиду, что не потрудился узнать об очевидном. Он предпочел думать о Патрике и Луджейн самое плохое.
Однако
