раньше Беты. Не выпуская ее из объятий, смотрю наверх, ищу звезды. Иногда знакомый узор сияет надо мной, иногда тонет в приливе рассвета. Порой небо скрыто облаками или дощатым потолком чужого дома.
Сегодня опоры нашего жилища – стволы деревьев. Их ветви – стропила, шелестящая листва – кровля. Под нами колючее шерстяное одеяло, и сквозь него я ощущаю холод земли: жизнь бурлит в ней, но уже предчувствует зимние морозы, готовится уснуть. Темнота струится вокруг меня и Беты, льнет к корням деревьев, но не опаляет их. Темнота не дает нам замерзнуть. Бета спит и не помнит о том, что скоро зима.
Мы в пути уже много дней. «Как будто сон», – сказала Бета. Но может ли сон быть таким пронзительным и долгим? Мне кажется, я помню каждый шаг, пройденный нами на пути от гор. Вереск и дальний шум волн. Острые листья травы, режущие, как лезвие, – боли нет, но капли крови стекают по рукам. Луга, поросшие диким ячменем, – колосья спелые, вьюнок обвивает их, голубые цветы сияют среди увядающей зелени, я срываю их, проходя мимо.
Не сон и не явь – преображение. И мы с Бетой идем сквозь него, день за днем.
И с каждым шагом, с каждым часом я все ясней понимаю – это навсегда. Те, кому я служу, – не зовут меня. И те, что подчинялись мне, – молчат. Приговор в силе, и, наверное, всегда будет так. Моя судьба теперь – блуждать вдали ото всех и смотреть, как меняется мир.
Когда понимание захлестывает, я не могу удержать свои чувства, они горят. И каждый раз, услышав их, Бета говорит: «Я никуда не уйду без тебя».
Сейчас она спит, а я пытаюсь разглядеть звезды сквозь колыхание темной листвы.
Этот лес юный, ему меньше недели. Но деревья уже высокие, тянутся ветвями в поднебесье, стволы толстые, кора успела огрубеть, растрескаться. Эти деревья еще не знали ни весны, ни лета, им только предстоит пережить зиму – но я уверен: если срубить огромный ствол, увидишь годовые кольца и насчитаешь их сотни.
Леса, погибшие шестьсот лет назад, возвращаются к нам. В каждом дереве, как в хрустальном шаре, заключено время нашего изгнания, время горечи и тайн. Война промчалась по земле, сожгла врагов, дала силы преображению – и вот вокруг меня лес, ветви качаются над головой, листва заслоняет звезды.
Но мои звезды ничто не скроет. В предрассветный час среди лесного шепота и безмолвия души я не могу не думать о них. Они сияют, тревожные и горячие, они повсюду. Звездный ветер течет, связуя их воедино, сила струится – от меня и ко мне. Я пытаюсь остановиться, погасить внутренний взор, но не могу.
Я вижу свет Арцы – мятущийся и яркий – но она молчит. Сумел бы я сдержаться и не ответить, если бы ее голос раздался в моей душе? Я осужден и должен помнить об этом каждый миг своей жизни.
Сияние Рэгиля такое глубокое, такое красивое, мне больно смотреть на него. Он в городе, скитается среди видений и целительных чар. Я должен быть рядом с ним, чувствую это так ясно. Но мне нельзя приближаться к нему.
Сколько бы ни блуждал внутренний взор по моему небу – Амиры нет. Звездный ветер пронизывает меня, когда я тянусь к ней мыслью. Тишина и память.
