сказать, что начнётся в огромной империи после смерти великомудрого царя.
Да, когда-то с Батыем, ханом Золотой Орды, было достигнуто соглашение, что ни Тартария Северная в дела Орды, ни Золотая Орда в дела Тартарии не будут вмешиваться, а только поддерживать друг друга будут в трудные годины. Но давно уже умер хан Бату, давно распалась Золотая Орда, а на её месте возникли Белая, Синяя, Пёстрая, Ногайская Орды, Джунгарское царство, Казанское, Астраханское и Крымское ханства. Во многих из них теперь верховодили магометане, чего, например, при Батые не было. Хуже всего было то, что не было с осколками Золотой Орды договоров нужных. А главным правителем всех этих улусов бывшей Золотой Орды без всякого курултая назначил сам себя правителем крымский хан Девлет-Гирей. Справедливости ради нужно сказать, что являясь по прямой линии чингизидов потомком Чингисхана он имел моральное право на такое лидерство. Но все «карты» его теперь путал московский царь Иван Грозный, отказывавшийся признавать главенство власти над собой со стороны чингизида Девлет-Гирея. Трудные времена настали. Теперь не московские послы в Грустину, а послы Тартарии в Москуву зачастили, чтобы избежать или отодвинуть угрозу войны с набирающим мощь московским царством.
Через неделю пустых хлопот и ожидания приёма тартарских послов у царя московского совсем приуныли они:
– Слышь-те, братцы, бают при дворе Ивашки, что занедужила крепко жена его молодая, Анастасия.
Дьяк Яровид вопросительно посмотрел на Кречета. Вместо него голос подал Семён Мал:
– Пригрел Иван-царь при дворе англов поганых, а где англы, там и пакости всякие творятся. Чего доброго, англы на нас болезнь Анастасии повесят, вот уж он так обрадуется, так обрадуется…
Фёдор вскочил со скамьи и несколько раз нервно прошёлся по горнице.
– И такой навет братцы на нас, не исключаю. Много нынче народу от нас в Москву прибыло, да и не только в Москву. И купцов и мастеровых-строителей, и оружейников знатных из страны нашей здесь сейчас пруд пруди. Но мудр наш царь Святовир, и мудрёно письмо от него для Иван-царя. Мабудь не наветам пустым, не клеветам аглицким поверит он, а слову мудрого царя нашего.
– Твои бы слова, Фёдор, да богу ихнему в уши.
Яровид тяжело встал с пристенных полатей и, пройдя к двери, наполовину приоткрыл её. Грузный вес и одышка толкали его лишний раз глотнуть свежего морозного воздуха. В горнице было так натоплено, что хоть веничком себя как в бане стегай. По полу пошёл ощутимый сквозняк, и Семён, недовольно посмотрев на дьяка, стал натягивать на ноги свою шубу волчью.
Во дворец царя их вызвали только к концу четвёртой недели пребывания в столице Московии. Кречет сразу заметил перемену в царе. Лицо его почернело от перенесённой утраты любимой жены. Его живые, порой насмешливые глаза словно остекленели, а вокруг рта застыли скорбные складки. Третьего дня умерла-таки Анастасия. Печален, тих и строг сидел Иван на своём троне. И даже приняв
