окормлялись они, что и сейчас тартарцы. Но они-то от своих богов древних и мудрых не отреклись, а вот русичи…
Плакаться перед послами о том, что неудачен оказался поход его армии на Ливонскую Конфедерацию, и что пришлось и Нарву, и Копорье и другие, ранее завоёванные земли на берегу Балтии отдать полякам да шведам, ему не хотелось. А просить царя Святовира, чтобы он как встарь, во времена батыевы, помог ему войсками, не мог. И гордость не позволяла просить помощи, и другое понимал – большой урон в людях претерпела Тартария после нескольких страшных эпидемий чумы, холеры и нашествия джунгарцев.
– Донесли мне, что хана Едигея, какой-то хан Кучум умертвил и теперь он в Кашлыке правит. А ведь хан Едигей данником моим был и все земли в верховьях Иртыша и Тобола к ним тяготели. А с этих земель ясак мы собирали в виде рухляди меховой. Теперь вот подумал я войско против Кучума послать и изгнать его с той земли. По северам мы в ту землю пройдём, так что не через Заволжский Вал будем ломиться. О том царь Святовир пусть знает.
Кречет нервно переступил ногами:
– Хан Кучум это брат родной Едигея. Пришёл он из Хорезма, что стольным градом является Независимой Тартарии. Он и к нам, на среднюю Обь, сунуться хотел, да мы ему окорот дали. Так что это ваши с ним дела, царь-батюшка, мы тут вам ни вредить, ни помогать не намерены. Но под Грустиной два тумена нашей армии располагаются, так что не ходи туда…
Прозрачный намёк посла был дерзок, и уже за это Кречета могли тут же вздёрнуть на
дыбу. Хотя угроза эта была так себе. Сейчас в столице северной Тартарии и полтумена не набралось бы. Почти всё своё воинство: сотни и тысячи мастеровых царь Святовир бросил на строительство Заволжского Вала. Именно с этого направления тартарцы ждали главный подвох со стороны Московии.
Иван Грозный устало отмахнулся:
– Не до вас мне теперь. С запада свеи да кичливые шляхтичи жмут. С юга Девлет-Гирей набеги чинит. Так что передай брату моему Святовиру, что не враг я ему.
Склонил Федор голову:
– Обязательно передам, царь-батюшка.
Кречет чуть запнулся и всё же произнёс то, что вертелось у него на языке:
– Прояви милость свою великую, освободи людей наших, что в подвалах пыточных томятся по навету врагов наших общих, англов.
Вздохнул тяжко царь. Да, поддался он дворне своей продажной, что за деньги посла и купцов аглицких напели в уши ему о том, что к смерти Анастасии причастны именно тартарцы. Да теперь, после сыска им учинённого, стало ясно, что оговорили зря ни в чём не повинных людей, а самих англов, их купцов и даже послов царь Иван до ниточки раздел и разул за их предательские поползновения и коварство и выслал вон из страны, оставив при дворе только самого посла и его прислугу.
– Скоро освобожу их. Не виноваты твои люди в смертоубийстве жены моей оказались. Пусть царь Святовир не гневается на меня за притеснения людей ваших.
Чу�
