и стал оседать на пол. Делать было нечего, и Иван сдернул пояс с противника, и связал им руки. Подумал, связал верёвкой и ноги тоже.
– Извини. Не грабитель я, – разъяснил юноша, и посадил связанного на лавку.
Нигде не было ни Елены, ни Лукерьи. В отчаяньи он проверял горницы дома одну за одной, и наконец, в одной светёлок нашёл запертых там свою невесту и бабушку.
– Пойдём, нам надо идти! – сказал он.
– Быстрее бегите, пока Федорушка не вернулся! – тихо проговорила кормилица.
Девушка раздумывала лишь пару секунд, посмотрела на бабушку, на ненаглядного отрока, и твердо изрекла:
– Пошли, – кивнула Елена, и сама стала быстро собираться.
И вот, они уже быстро идут, почти бегут к церкви. Шаг за шагом, пускай их ноги скользили по талому снегу, девушка в спешке почти упала, но но Иван успел её подхватить.
– Спасибо, – прошептала она, – вот уже дошли.
У церковной ограды прогуливался отец Варсонофий, который делал вид, что занят чем- то очень важным. Собственно, он считал ворон на заборе.
И тут, словно предупреждая влюблённых, громко каркнули сразу семь громадных птиц. Иван обернулся, и увидел мчащегося галопом коня, а всадником на нём был простоволосый Фёдор Романович. За ним, сильно отставая, скакали двое его приказчиков.
До церкви оставалось всего пять шагов шагов… Купец спешился, и побежал к дочери, просто вырвал её руку из ладони юноши. Иван и не думал сопротивляться. Взбешённый отец поднял нагайку, думая ударить Ивана, но тот лишь снял шапку и опустил руки.
– Убей, если хочешь. Не стану с тобой драться, – громко заявил он, – с отцом моей невесты.
– Покиньте священное место! – возвысил свой голос отец Варсонофий, – не омрачайте своими дрязгами Храм Господень!
– Так и ты, поп, стакнулся с ними! – закричал и на него рассвирепевший купец, – всё серебра не хватает! Много берёшь, наверное!
Варсонофий сначала замахнулся посохом на невежу. а затем. словно вспомнив, коснулся громадного наперсного серебряного креста. Собственно это Фёдор Романович подарил его два года назад.
– Прокляну, как бог свят! – закричал священник, поднимая руки вверх, словно стараясь казаться много выше.
– Я тебе прокляну, забудешь как и звали! – не испугался Фёдор, – пойдём домой Елена! Выйдешь замуж за Кондрата!
– Нет, лучше в монастырь пойду, утоплюсь! – закричала она, смотря только на своего любимого Ивана.
Он же пытался броситься к невесте, но его уже держали за локти приказчики и подбежавший на крики церковный староста. Юноша только смотрел на рвавшуюся из медвежьих рук отца к нему Елену. Она билась и кричала, билась и кричала. Её крик перешёл в истошный жуткий вой, она побелела и лишилась чувств. Фёдор Романович сам был теперь не на шутку напуган. Он крепко держал висевшее на его руках тело дочери, и не мог сказать ни слова. Приказчики сообразили всё быстро.
