листья лбом, стараясь не думать про то, что на эти кусты многие годы писали все здешние собаки. Темень стояла почти непроглядная; горка и качели на детской площадке казались какими-то призраками на краю лужайки. Никого, но я все же помедлила немного. Грустно было покидать наше убежище – последнее место, где мы еще были рядом. Мне это кажется или его едкий запах еще остался на листьях?
– Пока, Жучила, – проговорила я, не раскрывая губ. – Увидимся в Вестоне.
Я как можно быстрее зашагала по дорожке к центру города. Вглядывалась в темноту перед собой, не таится ли там опасность. Даже не заметила, что по мокрой траве кто-то идет, а когда заметила, было уже поздно.
– Ой! Тут тебя только ленивый не ищет. В том числе и мой папенька, – прозвучал голос слева от меня. Девчоночий голос с интонацией, какую слышишь только по телику – у всяких дурищ из сериалов. Я встала как вкопанная и развернулась в ту сторону.
– И что?
Покажи, что ты не из слабаков, не выказывай страха. Теперь я их видела – из темноты шагнули три девчонки. Примерно моего возраста, и одеты так же – джинсы, «кенгурушки».
– И заработает сверхурочных. Надо будет на этой неделе стрясти с него пару лишних фунтов.
Обе ее приятельницы рассмеялись. Две девчонки с проколотыми носами и колечками в губе. Подошли поближе, смерили меня взглядом.
Случись это раньше, я бы, наверное, попыталась удрать или, может, сгорбилась бы и уставилась в землю, но сейчас я и не сморгнула – смотрела на них в упор, и все. Понятное дело, тут же всплыли их числа. У всех было впереди по шестьдесят-семьдесят лет, так что пирсинг – это лишь знак подросткового бунта против сытой жизни, этих девчонок ждет комфортная жизнь и, наверное, по мужу и два целых четыре десятых ребенка на каждую.
– А ты не похожа на террористку, – снова заговорила первая. – Ты правда взорвала эту бомбу?
– Конечно нет.
– Чего же тогда скрываешься?
– Копов не люблю. Прости, без обид, – добавила я, вспомнив про ее папашу.
– Какие там обиды. – Она почти что улыбнулась. – Но ты сбежала же после взрыва.
– Ну да, так уж вышло, сама понимаешь.
– Не понимаю. Как вышло?
Сил на вранье у меня не осталось.
– Да так… в общем… я почувствовала, что случится беда.
– Она и случилась.
– Ага.
– Ты, что ли, часто чувствуешь, что должно случиться?
– Ну, вроде того.
– Так, выходит, ты знаешь, заложим мы тебя или нет?
Я помолчала. Не собираюсь я ничего у них вымаливать.
– Вроде как не заложите, – сказала я ровным голосом.
– А чего бы и нет?
– Не похожи
