В руке у нее была кружка; обнаружив меня у двери, она ахнула. Я увидела, что глаза у нее расширились и она торопливо прижала указательный палец к губам. Закрыла дверь – я сползла вниз по косяку, по лицу беззвучно катились слезы. Бритни опустилась на пол со мной рядом.
– Ты чего? – прошептала она.
Я не могла выдавить из себя ни слова.
Он умер.
Все кончено.
– Слушай, расскажешь через минутку, когда папа пустит воду. Ложись в кровать, я вон чая принесла. Давай.
Она поставила кружку, помогла мне подняться, отвела в кровать.
Чай я пить не смогла, мне даже дышать удавалось с трудом – по всему телу разлилось черное отчаяние. Через минуту-другую хлопнула дверь спальни, в душе потекла вода. Бритни подвинулась под одеялом, положила ладони мне на ноги.
– Теперь можно говорить, но только давай потише. Что случилось-то?
– Он погиб, да? Я все слышала. Его больше нет.
Слова выходили какие-то увечные, смазанные, но Бритни сумела понять.
– Да нет же, балда, это тот, другой.
– Что?
– Второй парень, которого они арестовали. Папа сказал: здоровенный и весь в татуировках.
Так, значит, Татуированный?
– На него в камере что-то нашло, он принялся крушить все вокруг. Они ввосьмером стали его утихомиривать, а он взял и помер.
– Помер?
– Пока непонятно: то ли кто-то его ударил, то ли у него просто случился сердечный приступ. В общем, в полицейском участке полный дурдом. Папа был одним из восьмерых, и его временно отстранили от работы.
Татуированный, не Жук. 11122009.
– Бритни?
– Да?
– А ты знаешь, когда это случилось? В котором часу?
– Незадолго до полуночи. В самом конце папиной смены.
Качнувшийся мир медленно вставал на свое место. Земля выскользнула у меня из-под ног, ход вещей перестал подчиняться правилам, а теперь все возвращалось к привычной действительности: скверной, даже кошмарной, но привычной. Числа – реальность. Жук жив, но ему осталось всего три дня.
– Ты в порядке?
– Да, вроде того.
– Тебя пожалеть?
Я не ответила, но она все равно придвинулась и обхватила меня руками. Я одеревенела, она, наверное, почувствовала это, но не отстранилась.
– Все хорошо, – сказала она. – А будет еще лучше. Давай глотни чаю.
Она передала мне кружку – горячий сладкий чай, я давно не пробовала ничего такого вкусного. Я выпила все до последней капли, а потом мы легли, свернулись на разных краешках постели, соприкасаясь ногами. Чай меня успокоил, а голова была набита так, что думать уже не было никакой возможности. Вот теперь я почувствовала, как вымоталась. Ощущала, как по телу прокатываются волны сна.
– Бритни? –
