дедушке пасти коров, – неожиданно объявила мама и в одном платке выскочила на улицу. Снаружи завывал ледяной ветер, висели свинцовые тучи, вот-вот должна была начаться буря.
– Мама, я с тобой! – Маои бросился за ней вдогонку, опасаясь, что она не справится с коровами в одиночку или потеряется сослепу. Но мамы, хоть она только что вышла, уже и след простыл. – Мама, береги себя! Ты плохо видишь, будь осторожна, не упади…
– Мама, возвращайся поскорее… – Сюэр была уже достаточно взрослой и понимала, что всякие неприятности с мамой происходят, когда она вот так выбегает на улицу. Малышка ощущала смутное беспокойство всякий раз, когда это происходило.
Вот, например, летом прошлого года мама погнала двух коров пастись на склон и упустила их. Коровы забрели на чужое поле, поели хозяйскую кукурузу, да ещё истоптали весь участок так, что смотреть было страшно. Хозяева, разумеется, потребовали возместить ущерб, и отцу пришлось отдать двести юаней, чтобы дело не дошло до полиции.
Сначала в семье Хуан было пять пони. Несчастная Хуан Цайцинь тащила для них с улицы всё, что считала подходящим для прокорма: рисовую солому, стерню, а ведь кое-что из этого было опрыскано сельскохозяйственной химией! Словом, вскоре от такого фуража два пони издохли.
В тот злополучный день беспокойство, одолевавшее Сюэр, оправдалось. Придя с коровами на пастбище, мама по неизвестной причине оставила животных одних, а сама побежала в другое место, туда, где росла крошечная грядка сахарного тростника – ей вдруг вздумалось незамедлительно оборвать там высохшие листья. Управившись, она сложила сушь в одну большую кучу и подожгла её – видимо, очень уж хотела расправиться с этими бесполезными засохшими остатками.
Огонь постепенно разросся, и когда мама увидела, что на поле не осталось никакого беспорядка, ничего, кроме бурой земли, то почувствовала глубокое удовлетворение. Да, вскоре её огонь разберётся с сорняками и листьями. Вот какая она молодец!
Ветер не переставая хлестал её по рукам и лицу, проникал за ворот тоненького ватника, обжигая шею холодом, но она этого не замечала. Ветер колыхал и огромное подвижное пламя, которое, будто заколдованное, тянуло во все стороны свои длинные щупальца. Огонь подпитался опавшей с деревьев листвой, и вся роща на склоне в один миг превратилась в полыхающее море.
Северный ветер завывал, и роща светилась красным, словно на неё опустились багровые тучи. Подоспевший Хуан Чжунцзе увёл поскорее жену прочь и побежал звонить в полицию. Вскоре приехали стражи порядка, понабежали соседские мужики с вёдрами и тазами тушить пожар. Но куда там! Огонь горел долго, очень долго.
Потом начался ливень и наконец потушил прожорливое пламя, после которого осталась лишь проплешина с увечными обугленными столбиками.
Пепелище! Вот уж беда так беда!
Вечером в хижину на склоне зашли трое человек в фуражках.
– Старина Хуан, а старина Хуан! Что же ты натворил! Пятьдесят с лишним му сосен сгорело! В семье есть порядки, а в государстве – закон. Ситуация
