воду. Способ «обжечь больное место» всегда помогал лучше мазей, которые бабушка приносила из аптеки. Врачи говорили: пищевая аллергия. Нельзя шоколад, апельсины, курицу. Марта знала: это ерунда. Пузыри покрывали руки, когда она психовала.
Марта подождала, когда вода нагреется, и сунула под неё мизинец. Кипяток расчёсывал пузыри. Это было приятное чувство. Она закрыла глаза. Ждала, когда придёт боль.
«Жила-была женщина, и было у неё три сына»
Стук мячиков
«Я туда и обратно, на три минуты делов»
«Яртышникова увидишь – закапывайся»
Соня спрыгивает с подоконника
«Материнская любовь родится раньше дитя»
Полина Олеговна опускается на колени
Держать палец под водой стало невыносимо. Она выдернула его, красный и варёный.
Закрутила кран. Замотала руку в полотенце, как ребёнка.
– Спасибо, что заступилась. – В дверях стояла Рыжая. – Если по чесноку[25], я бы и сама справилась. Но ты спасла эту вашу Свету. От моего гнева.
Марта вскинулась.
– Какого чёрта тебе здесь надо? Я думала…
– Ты думала, ты здесь одна. – Майя смотрела на полотенце. – Какая она была? Девочка, которая пропала.
– Худенькая. Смешная. – Мизинец пульсировал. Марте было сложно думать, хотелось дойти до кровати и лечь. – Она была хорошим другом. Мальчики прикалывались над ней всё время, типа она тормоз, но Сонька просто добрая. Была. Верила всем. А они пользовались.
Рыжая подошла к ней, медленно размотала полотенце. Марта не отдёргивала руки.
– Зачем ты это делаешь? – спросила она, разглядывая распухший палец.
– Когда болит – легче, чем когда чешется.
Майя взяла её руку в свои. Закрыла глаза. Они стояли долго, немного пошатываясь взад-вперёд, будто танцуя под неслышную музыку. Марта начала засыпать. Стоя. Испугалась свалиться на плитку – второй раз за вечер.
– Так лучше. – Рыжая отпустила её. – Спокойной ночи.
Сквозь дрёму Марта посмотрела на свою ладонь. Ни ожога, ни пузырей. Не чесалось и не болело.
Когда они в три захода дотащили палатку и вещи, уже светало. Рэна подоткнула под Полину свою кофту, накрыла её выринским пиджаком:
– Абы земным холодом не окоченелась.
Пока ставили палатку, Рэна поглядывала: Полина спала не шевелясь. Ей всё хотелось подходить, проверять, дышит ли. Полинины волосы переплелись с травой, стояла над ней молодая берёзка, звенела серебряными листьями.
Зелёной брезентовой крышей взгорбилась под соснами палатка.
– Уф! – Григорий свистнул Хорту. Ушёл в лес.
Рэна залезла в своё новое жильё: круглое оконце на молнии, два спальных мешка.
Вырин появился с другой стороны поляны с охапкой веток. Присел на корточки, начал выкладывать дрова высоким шалашом.
– Ты
По чесноку – по-честному.
