не плачь, не плачь. Ранить может она, знаю, но зла в ней нет. Дыра на месте дитя у неё, а зла – нет. Что она сюда пришла-то?
– Шланг просила. Поливать ей надо, говорит, – тихо сказала Марта.
– С утра до ночи поливает, уж все руки в мозоли стёрла. – Рэна оттянула лиф своего обширного сарафана и подула туда. – Вёдра носит, какой же шланг в лесу-то? Какой он длины должен быть? Где этот ваш третий корпус?
Лизка показала рукой.
– Спасибо вам, милые. Побегу я. – Женщина ускорила шаги.
– Тронулась Сонина мать, горемычная, – сочувственно сказал Ван-Иван, когда Рэна вдалеке хлопнула входной дверью.
Майка в задумчивости присела на корточки.
Стук множества шариков в ангаре для настольного тенниса заглушал шум моря вдалеке.
Марту удачно поставили в пару с Пролетовой – отрабатывать подрезку справа. У Рыжей начал хорошо получаться топ-спин – кручёное накатное движение, начинавшееся ниже стола (нужно было подождать, когда мячик опустится, – подача для этого должна быть достаточно длинной) и заканчивавшееся почти у сетки. Топ-спин давал сильное верхнее вращение, на которое нельзя было отвечать накатом – мячик летел вбок и мимо. Единственный выход – перекрутить. Марта отрабатывала глубокую подрезку – тоже сильное вращение, только нижнее. Так и крутили туда-сюда.
– Как бы нам смыться из лагеря и постараться всё разузнать? – спросила Пролетова, мелко постукивая шариком об стол перед подачей.
– Когда? Как мы сбежим от тренеров? – засомневалась Марта.
– О чём это вы? – поинтересовался проходивший мимо Пашуля. Он держал в руках тренажёры для имитации – длинные палки с мягкими бежевыми колёсиками на концах. Один спортсмен должен был такую палку держать на вытянутой руке, а другой – тренировать движение. Крутить туда-сюда колёсико ракеткой. У Пашули их было штук двадцать, как букет на юбилей, Игорь Ильич из соседней группы дал попользоваться. – Видели, богатство какое? Ильич, может быть, расщедрится и вообще нам робота своего даст, а? Заживём!
Девочки переглянулись, и Марта решилась.
– Павел Николаевич, я вчера встретила мальчика. Незнакомого, не из нашего лагеря. Он очень волновался. Говорил, что потерял родителей. А Василий Викторович… в общем, он застукал меня за воротами и… подумал, что я наврала. Может быть, вы бы сходили в город? Просто выяснить, что случилось. Соня пропала, мама её приходила… Теперь родители этого мальчика… тоже… ну, пропали. Вдруг это связано?
– Ладно, Веснова, я понял, – перебил её Пашуля. – Я в тихий час в Гурзуф собирался. Если хочешь, зайду в участок, спрошу у Вырина, не пропадал ли кто ещё.
– Спасибо вам, Павел Николаевич!
– Продолжайте тренироваться, – сказал он. – Веснова, далеко отходишь. Шарик опускается слишком низко. Подойди на полшага. Пролетова, убери, наконец, свои волосы. Как они тебе не мешают заниматься? Гнездо же на голове.
– Ласточкино, – подмигнула Марта.
Пролетова не смогла ответить на подачу
