3 дня простояли и 27 двинулись вверх по Илеку эшелонами, на расстоянии 4 или 5 вёрст один от другого. Очерёдность движения была следующей: первой шла колонна Циалковского, затем Кузьминского и, далее, Толмачёва и Мансурова. (32,с.157–158).
Колонны, конечно, были названием условным, порядок же движения был примерно следующим. Впереди шёл авангард из сотни казаков, от которой отделяли вперёд, влево и вправо по три казака. Верстах в двух за ними главная колонна. Впереди ехали 30 казаков в шеренгу (линию), каждый из них вёл свою «нитку», верблюдов, привязанных друг за другом и навьюченных чем-нибудь одним, одна нитка, например, овсом, другая сухарями и т.п. За первыми нитками шагали верблюды второй линии, за ней третьей, всего 90 ниток, по 3 тысячи верблюдов в каждой колонне. Посередине верблюжьей колонны везли арбы и тяжёлые пушки, тут же шла пехота и ехали казаки, выдвинувшиеся уступом. В двух верстах сзади – арьергард в полсотни казаков, они были должны подбирать отставших и беречь тыл колонны. (1,с.26–27).
С первого же дня похода начались неприятности, одна за другой. 24 ноября пошёл снег. 27го, в день выхода всего отряда, поднялся буран при температуре 26 градусов мороза по Реомюру.16 Больше всего движение отряда задерживала перевьючка верблюдов. Так как лаучей было мало, вьючка животных занимала много времени. В этой работе им охотно помогали солдаты, но делали это неумело. Поэтому по ходу движения, то у одного верблюда, то у другого, груз сползал или вообще сваливался. Раздавалась команда «стой». Верблюда с нитки выводили, ложили, навьючивали снова, поднимали, ставили в нитку. А все стоят, ждут. Итак, без конца. Если верблюд обессилил, то тоже самое. Его выводили, развьючивали, груз перегружали на запасного, ставили в нитку и шли дальше.
В декабре начались морозы, 30–40 градусов и бураны. Верблюды резали ноги о наст и пачками начали дохнуть.
6 декабря дошли до урочища Биш-Тамак в 250–270 верстах от Оренбурга. Таким образом, дней за 22–23 пути, вместе с днёвками, это чуть больше 10 вёрст в день в среднем.
На Биш-Тамаке началось сказываться отсутствие топлива. О костре для обогрева и речи не было, но вот его стало не хватать для варка пищи. Солдаты стали есть полусырое мясо и крупы. Отряду стала реально угрожать цинга. А поход только начался. Здесь Перовский разрешил пустить на топливо лодки, дроги, канаты, запасные кули, в общем, всё, что могло гореть. Этого хватило лишь на несколько дней, как ни как, а отряд всё-таки был в 5 тысяч, даже поболее.
Начались раздоры. Виною был генерал Циалковский, из поляков. Он отличался садистской жестокостью к солдатам и презрением к офицерам. Зато вокруг себя он собрал кучку поляков, унтер-офицеров, сосланных в Оренбург за восстание 1830–1831гг., устраивал каждый вечер у себя в палатке чаепитие, на котором этим гонористым панам обещал, что Перовского скоро уберут, что он станет начальником, доведёт это русское быдло до Хивы и возьмёт её, а их унтер-офицеров, всех произведут в прапорщики. Незамеченным это, конечно, не осталось, в отряде пошли разговоры, угрозы. Солдаты решили, что в первом
В России температурная шкала была по Реомюру, в дальнейшем по тексту указаний не будет. Разница же температур Цельсия и Реомюра, она небольшая, приводится в конце книги, в приложении.
