она представляет истину в ее абсолютном и необусловленном бытии, является общим догматом всей философии. Доказательство этой догмы, достаточное для данного момента, будет получено, если мы сможем показать, что другие формы знания являются конечными формами. Основательный скептицизм древности выполнил эту задачу, когда показал противоречия, которыми полны эти формы. Скептицизм действительно пошел дальше: но когда он осмелился напасть на формы разума, то начал с того, что скрыл под ними нечто конечное, на что можно опереться. Все формы конечного мышления будут появляться в ходе логики по мере того, как она будет разворачиваться, причем порядок их появления определяется необходимыми законами. Здесь В интроспективном действии они могли быть лишь ненаучно предположены без доказательства. В самой теории логики эти формы будут показаны не только с отрицательной, но и с положительной стороны.
Когда мы сравниваем различные формы знания друг с другом, первая из них, непосредственное или интуитивное знание, может показаться самой прекрасной, самой благородной и самой подходящей. Оно включает в себя все то, что моралисты называют невинностью, а также религиозное чувство, простое доверие, любовь, верность и естественную веру. Две другие формы, во-первых, рефлексивное и, во-вторых, философское знание, должны оставить после себя эту невостребованную природную гармонию. И в той мере, в какой они имеют это общее, методы, претендующие на постижение истины с помощью мысли, естественно рассматривать как неотъемлемую часть гордыни, которая заставляет человека уповать на собственные силы для познания истины. Такая позиция влечет за собой глубокое разрушение и, если рассматривать ее в этом свете, может рассматриваться как источник всех зол и несчастий – первородного проступка. Поэтому единственным способом примирения и восстановления мира является отказ от всех претензий на то, чтобы мыслить или знать. Этот отказ от естественного единства не ускользнул от внимания, и народы с древнейших времен задавались вопросом о смысле этого удивительного разделения духа против самого себя. В природе нет такого внутреннего разделения: естественные вещи не делают зла.
Моисеево предание о грехопадении народа Мун сохранило древнюю картину, отражающую происхождение и последствия этого разделения. Факты этой легенды лежат в основе важнейшей статьи вероучения – доктрины первородного греха в человеке и вытекающей из него необходимости в помощи. В начале логии было бы неплохо рассмотреть историю, в которой говорится о происхождении и значении того самого знания, которое должна обсуждать логика. Ибо, хотя философия не должна позволять себе быть потрясенной религией или соглашаться с униженным положением страдальческого существования, она не может позволить себе пренебречь этими народными представлениями. Религиозные сказки и аллегории на протяжении тысячелетий пользовались благоговением
