обработан штриховкой. Нижняя половинка изделия выдвигается. Произведение характеризуется четкостью, уверенностью работы резчика, а легко читаемый орнамент свидетельствует о богатом опыте мастера.
В коллекции отдела народного искусства Русского музея находится ларец, по пропорциям напоминающий комод (датируется XVIII веком, ил.6)89. Его лицевая и боковые стенки обиты прорезными пластинами железа с растительным орнаментом, состоящим из переплетающихся завитков (фон – бархат коричневого цвета). Дно и оборотная сторона укреплены сплошными пластинами железа. Внутри изделия – несколько полочек и ящичков, нижняя часть выдвигается.
Ил. 6. Ларец. XVIII век, Великий Устюг. Дерево, железо, бархат, литье, просечка.
Подобная параллель между северорусским и английским произведениями представляется не случайной, если учесть тесные торговые связи, которые установились в середине XVI века между Россией и Англией через северные порты90. Не исключено, что и сам тип сундучного изделия, названного в России подголовником, проник из Западной Европы именно через города Русского Севера. Тем более что такие случаи известны относительно других видов народного искусства. Л. А. Динцес писал о европейском происхождении т.н. «вологодского стекла» (вышивки), которое проникло в Россию через английских купцов, торговавших в Архангельске91. Иными словами, проникновение подголовника в Россию, вероятно, стало результатом недолгого расцвета русско-английских отношений в XVI столетии.
Сравнение всех этих вещей сделало наглядными их отличия. Как было сказано выше, они сходны только по конструкции и форме, во всем остальном отличаются. Это объясняется тем, что «подголовники» были сделаны в разной исторической и культурной обстановке, для разных заказчиков. Русские мастера, оценив достоинства иностранных произведений, их удобные, практичные формы, восприняли только конструкцию92. «Пересаженное» на русскую «почву», русское изделие приобрело значительные отличия от «оригиналов», закономерно встало в ряд отечественных изделий. Таким образом, не форма и конструкция этого вида изделий претерпевала изменения в зависимости от места и времени производства, а предназначение и декоративное оформление.
В данном контексте вопрос о влияниях теряет остроту. Необходимо лишь констатировать, что русские и западноевропейские ремесленники были участниками единого культурного процесса. Поэтому важнее не регистрировать те или иные влияния, не искать сходства в конкретных деталях, а анализировать среду, условия, обстоятельства, которые обеспечили проникновение творческих импульсов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно
Инв. № М-34.
Надо напомнить не только о значительных торговых привилегиях, дарованных Иваном IV английским купцам, но и о наличии тесных культурных связей между Россией и Англией в тот период (Накашидзе Н. Т. Русско-английские отношения во второй половине XVI в. – Тбилиси: изд-во Тбилис. гос. ун-та, 1955, С. 66, 75—77, 78, 82, 113, 114).
Богуславская И. Я. Проблемы народного искусства в трудах Л. А. Динцеса // Сообщения ГРМ. Вып. XI. – М.: Изобразительное искусство, 1976, С. 4. Кроме того, по одной из версий, «мороз» по жести как техника декорирования сундуков проникла в Россию (на Урал) именно из Англии (Промыслы Екатеринбургского уезда Пермской губернии / собр. и обраб. под ред. П. Н. Зверева; стат. отд-ние Екатеринб. земской управы. — Екатеринбург: Екатеринб. уезд. земство, 1889, С. 10.
О не случайности совпадения форм русских и зарубежных сундучных изделий свидетельствует тот факт, в России (в частности, на Русском Севере) бытовали и специальные приспособления-«подголовники» для сна. Они представляли наклонную плоскость на брусках. Делались «подголовники» и других видов, но также с покатой плоскостью (Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов // Восточнославянский этнографический сборник: Очерки народной материальной культуры русских, украинцев и белорусов в XIX – начале XX в. / [отв. ред. С. А. Токарев]. – М.: изд-во Акад. наук СССР, 1956. – (АН СССР. Труды Института этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. Нов. серия; Т. 31). С. 431).
