известняка.
Вёл дело следователь Первухин, тот, что сейчас готовился к призыву на армейскую службу. Горового немало подивило его непозволительно трепетное отношение к обвиняемому. Первухин не усмотрел оснований для применения к Германенко меры пресечения, хотя бы в виде традиционного отобрания подписки о невыезде. Но нет – следователь Первухин получил от него лишь письменное обязательство являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства. Не слабо! Горовой по всем своим делам, где жуликоватый чиновник обвинялся по нескольким эпизодам хищений и не признавал вины, избирал в качестве меры пресечения арест – чтобы тот не мог помешать следствию или, говоря языком уголовно-процессуального кодекса, не мог «воспрепятствовать установлению истины по делу». Веденеевский прокурор Курзенков, как правило, разделял такую позицию и санкционировал заключение под стражу. Арест на имущество Германенко, а он нужен был для обеспечения взыскания ущерба и возможной конфискации имущества, Первухиным тоже не налагался, хотя причиненный заводу ущерб не был возмещён. В ходе следствия обвиняемый даже не отстранялся от должности. Стоило ли удивляться тому, что некоторые свидетели в суде поменяли показания, данные на предварительном следствии, коль они продолжали оставаться в подчинении Германенко?
Те, кто думает, что надзирающие за следствием прокуроры своим правом давать согласие (санкцию) на выполнение особо значимых следственных действий (арест, обыск, выемка почтово-телеграфной корреспонденции) разбрасывались направо и налево, глубоко заблуждаются. От следователя требовалось предъявить капитальные доводы, аргументированные документально… не голыми рассуждениями. И это разумно, потому что глупо, к примеру, отдавать такой серьёзный вопрос как заключение под стражу, то есть вопрос содержания человека в неволе, на откуп одному, пусть даже честнейшему и умнейшему, следователю – «тараканы» и пристрастность могут завестись в любой голове.
Так было и в день, когда Горовой пришёл к прокурору города с постановлением об отстранении Германенко от должности.
Прокурор был казённо сух и… неискренен.
– Я не соглашусь с вами, Алексей Петрович, – сказал Угрюмов. – Посудите сами, по окончании следствия мы обязаны отменить эту меру пресечения – так требует закон. От месячного срока на проведение дополнительного расследования у вас осталось всего три недели. Пока наше постановление дойдёт до управления промышленности строительных материалов облисполкома, пока там примут решение о назначении исполняющего обязанности директора завода, согласуют своё решение с министерством – пройдёт немало времени. В остатке мы получим лишь несколько дней, в течение которых Германенко будет без директорских полномочий. Весь смысл отстранения от должности будет потерян, а наши с вами усилия
