на записку?
– Конечно.
Записка, выполненная карандашом на листе ученической тетради в клетку, состояла всего из одного предложения: «Николай Матвеевич, Александр Васильевич, я на вас рассчитывал».
– О ком речь? – полюбопытствовал следователь.
– Германенко обращается ко второму секретарю горкома партии и начальнику ГОВД… они втроём дружили семьями.
– На что, хотелось бы знать, он надеялся? На то, что эти люди лягут вместо него на тюремные нары?
– Не скажите…
В тот же день Горовой прекратил дело в отношении Германенко, в постановлении указывалось: «в связи со смертью обвиняемого».
Алексей воспринял смерть Германенко болезненно. Внутренний цензор начал донимать его всякого рода вопросами. Только работа, которой по-прежнему было невпроворот, не дала самокопанию превратиться в самоедство.
В конце недели в прокуратуру поступило заключение судебно-медицинского эксперта Пятакова по результатам исследования трупа Германенко. Оно подтверждало самоубийство, и заместитель прокурора города прекратил уголовное дело по данному факту.
Встретившийся в один из дней капитан Гульчак сыпнул Горовому соли на раны:
– А я бы, Алексей Петрович, не преминул заглянуть на чердачок бани, если бы мы взялись проводить полноценный обыск, – неугомонный опер намекал на хранившуюся в чердачном помещении винтовку. – Глядишь, Германенко остался жив…
– Да я уже размышлял над этим обстоятельством. Всё могло быть,.. но я больше склонен считать – малокалиберка была лишь мелкой частностью. Если человек решил свести счёты с жизнью, то он найдёт и другие средства для достижения своей цели.
4
Алексей не спешил – до начала рабочего дня оставалась четверть часа. А всё равно по металлическим ступеням высокого крыльца городской прокуратуры, занимавшей в девятиэтажном жилом доме половину площадей первого этажа, привычно взбежал.
Не было в нём склонности к размеренным и степенным движениям – темперамент был не тот. Мужчины средних лет, имевшие привычку ходить и шевелить верхними конечностями с медлительной важностью царственных особ, – а такие среди его знакомцев имелись, – вызывали у Алексея ироничную улыбку. Сам он привык ходить быстро: по лестнице обычно поднимался вприпрыжку, а если шагом, – то шагал через две ступени. Когда на это обращали внимание окружающие, он отшучивался, ссылаясь на то, что черепашьи скорости надоедят в старости, когда одолеют сердечная недостаточность и нестабильное кровяное давление.
Ускоренный ритм Алексей предпочитал не только в ходьбе: по его разумению, удел следователя сродни судьбе велосипедиста – тот рухнет, когда перестанет поддерживать необходимую скорость вращения педалей, а следователь,
