лишь христианские названия, но светские по духу, как и почти все позднее «религиозное» искусство. Но подвергнуть даже часть из них уничтожению, было жестоким перебором. А самым досадным в этом деле было то, что вместе с псевдохристианской, прокатолической скульптурой попали и истинноправославные древние резные изображения, такие, как Никола Можайский (рис.5 работа автора), Параскева Пятница (наиболее распространенные) и многие другие фигуры святых. Характерным признаком их русского настроя были сдержанность, покой, смиренная умиротворенность в отличие от возбужденности (экзальтированности), театральности и гордостной страстности прозападных образцов. Строгость и благородная простота образов святых, созданных народом, этими же святыми и была в нем воспитана. И сами Никола и Параскева, жившие в Византии в эпоху неразделенных церквей, были такими же по духу, как Святитель Алексий Московский или Серафим Саровский, и многие, многие другие, близкие, понятные и простолюдинам, и ученым. Любовь к святыне, проявляемая хоть и грешным человеком, свидетельствует о том, чего в его душе больше.
Рис. 5
Открыто антиправославным было еще первое гонение на скульптуру, воздвигнутое при Петре Первом его масонским сподвижником, главой Синода Феофаном Прокоповичем. Реформаторы ориентировались в первую очередь на протестантские страны, не признающие никаких изображений и известные своей ненавистью к католичеству, и хотя наша скульптура мало имела с ней общего, ей тоже не посчастливилось. Да и как характерная принадлежность родной старины деревянные фигуры попали в опалу. О том, что скульптура в древней Руси была узаконенным делом, говорит тот факт, что с 14 века был даже установлен праздник чудотворному резному образу Николы Можайского, хранящемуся ныне в Третьяковке.
При взгляде на скульптурное изображение у вероисповедных врагов (буквально толкующих священное писание) возникает ассоциация с идолом, статуей языческого божества или мифического существа, поклонение которым несовместимо с верой во Святую Троицу. Но если понимать Библию буквально, в ней обнаруживается масса ошибок и противоречий, и не зачем вообще тогда на нее ссылаться. А иконам мы не поклоняемся, а лишь почитаем их, если быть верным святоотеческому слову. Почитаем мы также родителей, свое Отечество, церковные таинства и святых угодников Божиих. Христианская вера, постепенно входя в жизнь народов, не столько разрушала старые формы, сколько наполняла их новым содержанием. И сами формы со временем изменялись. Так мы видим, что характер славянских идолов никак не похож на православную скульптуру. Зато очень близок он к работам мастеров, оставшихся в язычестве поныне в Африке, или Южной Америке, причем, последние ярче и выразительней. Сохранившиеся до нашего времени божки не подтверждают рассуждения доморощенных фашистов о великой праславянской культуре, разрушенной Равноапостольным князем Владимиром (рис. 6).
Вот античным язычникам было с чем
