в частности, в 1-м лице двойств. ошибочное есма (добавим к указаниям Исаченко: или есва), тогда как в действительности в СПИ выступает правильное есвѣ;
4) не мог он и непосредственно извлечь все эти словоформы из опубликованных к его времени летописей и других древних памятников: большинства этих словоформ там нет; следовательно, какие-то из них он непременно должен был строить сам.
К этому разбору ныне можно добавить следующие детали.
В нарушение классических древнерусских норм в СПИ все словоформы И. дв. средн. имеют окончание -а (а не -ѣ/-и): два солнца (103); ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузѣ скована, а въ буести закалена (113). В традиционных памятниках такие формы появляются лишь начиная с 3-й четверти XIII в. Но берестяные грамоты показали, что они существовали уже в XII в., ср. дъва лѣта (№ 113, 2-я пол. XII в.), 2 л
Другое обстоятельство, заслуживающее особого внимания, состоит в том, что в некоторых пассажах СПИ формы двойственного числа (ниже даны жирным шрифтом) перемежаются формами множественного (ниже подчеркнуты), например: О моя сыновчя Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвѣлити, а себѣ славы искати. Нъ нечестно одолѣсте, нечестно бо кровь поганую пролiясте (112). И далее в том же обращении к Игорю и Всеволоду: Нъ рекосте: «Myжаимѣся сами, преднюю славу сами похитимъ, а заднюю ся сами подѣлимъ!» (116). Исаченко основной причиной считает здесь начавшееся уже в XII в. расшатывание категории двойственного числа.
Однако такое объяснение не согласуется с нынешними знаниями о статусе двойственного числа в древнерусском языке XII в. (см. ИГДРЯ 2001). В действительности множественное число могло появляться в ранних текстах вместо ожидаемого двойственного прежде всего потому, что автор не всегда имеет в виду только строго своих двух адресатов: он может мыслить их вместе со всеми, кого они возглавляют (дружиной, домочадцами и т. п.). При этом переход от одной авторской позиции к другой может совершаться очень легко. Примеры этого рода отчетливо обнаруживаются в берестяных грамотах; ср. в грамоте № 644 (1-я пол. XII в., письмо Нежки к брату Завиду, с упоминанием второго брата – Нежаты): а не сестра ѧ вамо, оже тако дѣлаете, не исправит‹е› ми ничето же (множ. число в местоимении вамо и в глаголах показывает, что Нежка имеет в виду и еще каких-то членов семьи или домочадцев); в грамоте № 603 (2-я пол. XII в., письмо к Гречину и Мирославу): вы ведаета, оже ѧ тѧже не добыле; тѧжа ваша (словоформа ваша подразумевает участие еще каких-то лиц, кроме двух адресатов).
Далее, следует отметить императив 1-го лица множ. мyжаимѣся. Исаченко допускает (как и некоторые другие комментаторы),
