только опубликованными текстами): подделкой наблюдаемая в СПИ картина употребления двойственного числа быть не может.
На уровне обычного практического здравого смысла с ним нельзя не согласиться.
Остается, однако, еще тот абстрактный уровень рассуждения, когда не принимаются во внимание ограничения, связанные с практической жизнью, и не исключаются никакие предельные и маловероятные случаи – в частности, допускается, что Аноним был одарен способностями, многократно превосходящими способности обычных людей, и был готов вложить сколь угодно громадный труд в дело создания своего фальсификата. Рассуждая на этом уровне, мы должны допустить, что в принципе Аноним мог познакомиться с любой рукописью, лежащей в любом монастырском или ином хранилище (кроме разве что берестяных грамот). А если при этом он был гениальным лингвистом или гениальным имитатором, то для него не было неразрешимой проблемой овладеть на основе анализа этих рукописей (или путем их имитации) всеми теми тонкостями древнерусского двойственного числа, о которых шла речь.
Придется, конечно, допустить, что он был очень и очень не прост. Изучая рукописи, он сумел понять, что руководства ошибаются в отношении словоформ есма и есва: в древнейших рукописях он нашел на их месте есвѣ. Но если бы он всегда действовал этим методом, то неминуемо пришел бы к выводу, что двойственное число от сердце – это сердци: в главнейших древнерусских рукописях, откуда он почерпнул все остальные свои морфологические знания, это действительно именно так. Как уже отмечено выше, словоформы на -а типа сердца и солнца, которые он вставил в СПИ, встречаются только в более поздних рукописях, а из по-настоящему древних – только в берестяных грамотах. И нам придется предположить, что тут Аноним по какой-то таинственной причине решил отказаться от своей грамматической ориентации на такие памятники, как Ипат. или Лавр., и для одной грамматической формы – И. В. дв. средн. – взял в качестве образца некий более поздний памятник.
Итак, в вопросе о двойственном числе мы приходим к тому, что уже в связи с одним лишь этим частным сюжетом версия поддельности СПИ необходимым образом требует допущения гениальности его создателя.
Энклитики
§ 9. В отличие от таких традиционных объектов грамматических исследований, как двойственное число, древнерусские энклитики (т. е. безударные слова, примыкающие к предшествующему слову) привлекали сравнительно мало внимания историков языка. Даже вопрос о самом инвентаре энклитик, т. е. о том, какие именно словоформы относились в древнерусском языке к этой просодической категории, до недавнего времени был еще не решен. Например, не было известно, что энклитиками были связки есмь, еси и т. д. Не были изучены и закономерности размещения энклитик в составе древнерусской фразы. Между тем мы знаем теперь, что в этой сфере действовали очень точные синтаксические
