На Эзру внимания не обращай. Он расположен ко мне всей душой. Просто не понимает, как давят на меня родители, понуждая вернуться домой и стать человеком.
ВИВЬЕН. Тебе нет нужды объяснять. Я знаю, все это для тебя гораздо важнее, чем я.
ЭЛИОТ. Нет. Я не про это. Ты для меня очень важна. У меня есть чувства. Просто они не всегда прорываются на поверхность. Иногда мне невозможно объяснить, что я чувствую.
ВИВЬЕН. Ты захотел меня с первого взгляда? Или желание росло в тебе, как плесень на сыре?
ЭЛИОТ. Я сразу нашел тебя очень привлекательной, когда ты плыла по реке под граммофонную музыку.
ВИВЬЕН. Не думаю, что я произвела впечатление на твоих друзей-литераторов.
ЭЛИОТ. Разумеется, произвела. Скажем, на Эзру.
ВИВЬЕН. Эзра продолжает называть меня Гвендолин. Он безумен?
ЭЛИОТ. Он не безумен. Ну, чуток безумен. И он очень высокого мнения о тебе.
ВИВЬЕН. Твои друзья по Блумсберри считают меня заурядной. Я иной раз могу быть немного вульгарной, ради забавы, но я не заурядная. И ты тоже, пусть и американец. Ты необыкновенный. Чем лучше я тебя узнаю, тем меньше уверена в том, какой ты. Я представляла тебя очень серьезным маленьким мальчиком, сидящим на кушетке у окна с энциклопедией и под тиканье часов на каминной полке думающим о собственном крахе. Или это была я? Уже мои воспоминания перемешались с твоими. У тебя было одинокое детство?
ЭЛИОТ. На самом деле довольно счастливое. Мама писала стихи о Боге и цветах. Отец был глухим. Играл в шахматы сам с собой. Рисовал кошек. Мои предки жгли ведьм вместе с семьей Готорна. Вероятно, наши люди с легкостью вычисляли ведьм.
ВИВЬЕН. Вероятно, именно поэтому тебя и потянуло ко мне. Но я – не ведьма. Может, суккуб. Девочкой я думала, что все американцы – ковбои. Находила это таким волнительным.
ЭЛИОТ. С сожалением докладываю, что в последнее время ковбои в Сент-Луисе не просматриваются.
ВИВЬЕН. То есть ты никогда не объезжал брыкающегося жеребца?
ЭЛИОТ. Никогда не объезжал ничего брыкающегося.
ВИВЬЕН. Все когда-то случается впервые. Брыкание очень возбуждает, если все делать правильно. Так я, во всяком случае, слышала. Тебе нужно в большей степени жить, как ты танцуешь. Встраиваться в поток ежесекундных впечатлений. Конечно, в нем можно и утонуть. Но, хотя бы, ты пойдешь ко дну с улыбкой на лице. Я из тех женщин, которые хотят утонуть с улыбкой на лице. Хочешь откусить от моего персика, ковбой? Решишься? Думаю, я пойду и прилягу. Можешь пойти со мной, если хочешь. У меня восхитительно сочный персик. Я действительно думаю, что тебе он понравится.
(Откусывает от персика, вытирает сок с подбородка, поворачивается и уходит).
(ПАУНД возвращается с двумя стаканами, ведет ЭЛИОТА к столу в пабе).
ПАУНД. Так что пишешь?
ЭЛИОТ. Точно не скажу. То ли одно стихотворение, то ли набор фрагментов.
ПАУНД. Все набор фрагментов. Бергсон, в чудовищно
