его через слово, рассказать что-то в ответ пока не в состоянии.
– Честно говоря, я про девчонок мало что знаю, русских тем более, – ворошит он густые, непослушными кучеряшками торчащие в разные стороны, волосы. – Как-то раз мама читала моей сестре Эйприл русскую сказку. Кажется, она называлась «Принцесса-лягушка».
«Царевна-лягушка» вслух поправляю я на родном языке, внезапно понимая, когда он говорит медленно, его речь вполне реально разобрать. А вот Август смотрит на меня так, будто я несу тарабарщину.
– Ничего не понимаю, – ухмыляется он и внезапно уверенно так большим пальцем незабинтованной руки стирает с моих щек слезы. – Ваш язык похож на грейдер. Очень грубый. Фрр, фрр, – изображает он скорее трактор. – Ладно, Принцесса-лягушка, не реви. Хватит разводить здесь болото. Умеешь играть в баскетбол?
Я качаю головой. В школе на уроках физкультуры мы обычно или прыгали через козла, или играли в лапту, а она больше похожа на местный бейсбол. Сначала потеешь, боясь не отбить мяч, потом несёшься со всех ног, чтобы тебя этим же мячом не прибили, и только пересекая линию поля, наконец, выдыхаешь. Но баскетбол…
Август, впервые улыбаясь, протягивает уцелевшую руку и заговорщически шепчет:
– Хочешь, научу?
***
В следующие несколько месяцев я понимаю две вещи. Первая: почти все американские дети разговаривают, как Август, – бегло, сумбурно, проглатывая слова и на ходу придумывая новые. И вторая: мой английский катастрофически плох. Поэтому никто не хочет со мной дружить. Поправочка. Никто, кроме Августа, с которым мы теперь не разлей вода, и даже языковой барьер не становится помехой.
– Тише ты!
Мы ныряем в растущие за домом кусты гортензии и крадемся на корточках. Я бросаю взгляд на припаркованный автомобиль отчима, который все лето злостно эксплуатирует Тобиас.
– Значит, когда мне нужно в магазин за новыми кедами, он делает вид, что занят, – возмущаюсь я. – Зато, стоит Джули помахать, он уже тут как тут!
– А я предупреждал, – вскидывает брови Август. – Твой придурочный братец у нас уже почти поселился.
– По мне так прекрасная новость. Наконец мы от него избавимся.
Август бросает в мою сторону охапку опавших листьев, а я смеюсь, уворачиваясь.
– Давай, наверх! – командует он. – Они должны быть в его комнате! – и подставляет плечо.
Мы называем их пару Джубиас. И нам очень интересно знать, чем именно они занимаются за закрытой дверью. Ведь Джей-Джей отличная девчонка, а Тобиас – кусок дерьма. Что между ними может быть общего? Ни-че-го. Много раз мы с Августом хохотали, пытаясь представить выражение лица моего братца, когда он ее обнимает, ждет у машины, чтобы пригласить в кино, или держит за руку, но не смогли. Поэтому все, что нам остается, лишь подглядывать в замочную скважину. Или в окно.
– Ты мне на голову наступишь! – шипит Август, подталкивая наверх и помогая забраться на дерево. – Окна спальни Тобиаса выходят на боковую
