когда муж и жена живут вместе до самой смерти…
Тетка машинально кивнула.
– …А еще лучше, – заключила Александра Степанова, – когда супруги умирают в один день и их вместе хоронят в одной глубокой и уютной двуспальной могиле…
Тетка вопросительно взглянула на меня, а я лишь пожала плечами и прикрылась журналом.
Честно говоря, я хотела шепнуть ей: может быть, пока не поздно, дать постоялице от ворот поворот? Но удержалась. Для нее ведь самое главное, чтобы к человеку можно было испытывать заботливо-родственные, материнские чувства. «Ты-то меня раз в год навещаешь, – пожалуй, услышала бы я от нее, – а тут такая вселенская бездна сиротства и беззащитности…»
– Прошу прощенья, – произнесла эта «вселенская бездна», обращаясь к тетке, – вы не будете иметь ничего против моего испорченного образа жизни? Когда заработаюсь, очень поздно ложусь. Соответственно, поздно встаю. Иногда предпочитаю вообще не спать. А здесь я, на даче, бог даст, может быть, стану иногда прогуливаться по ночам… Но это вас совершенно не побеспокоит, я тихая, как мышка, не наркоманка, не алкоголичка… – пошутила она с нервной усмешкой, видя, что тетушка начинает тревожиться. – К тому же, я никудышная хозяйка, да и аккуратностью, кажется, не отличаюсь. Зато обожаю мыть полы. Причем попросту, эдак по-деревенски, с ведром и тряпкой. А еще стирать…
– Она, верно, истосковалась по душевному отношению, – шепнула мне тетка. Я поняла, что она уже успела полюбить ее и готова на всё.
– Кстати, – спохватилась Александра Степанова и снова закашлялась, – а курить у вас разрешается? – Теперь я поняла, чем объяснялось ее нездоровое покашливание. К тому же, она сама оговорилась, что привычка непростительно вредная, надо бросать, тем более что курить она начала сравнительно недавно, то есть в уже зрелом возрасте, как раз незадолго до того, как ушел муж, а после его ухода и подавно задымила как какой-нибудь боцман – самоубийственно интенсивно.
Тетка замялась, но я нашлась, тут же заявив, что безусловно запрещается – поскольку тетка жутко боится пожара.
С сожалением покачав головой, Александра Степанова достала пачку тонких дамских сигареток, зажигалку и отправилась курить за калитку. Там она стояла в профиль к дубовой роще, держа сигаретку между напряженно вытянутых пальцев, коротко, но глубоко затягиваясь.
Накурившись, она без лишних церемоний переоделась в затрапезные джинсы, линялую безрукавку и, налив в ведро воды, вымыла, выскоблила пол во всем доме, а также перетрясла и перестирала все теткины коврики и половики.
Как показало дальнейшее, мои опасения были совершенно напрасными. Хотя поначалу я даже зачастила к тетке, узнать, как у них дела. Но постоялица, пусть и весьма безалаберно, и правда жила тихо, как мышка. А главное, терпеливо, даже с интересом выслушивала теткины
