дама меня встречает? – глаза мужа вспыхнули радостью, когда он увидел Машу у порога. Ей даже стало стыдно за неискренность своих порывов. Впрочем, когда он взял её за руку и потянул к себе в объятья, напористо целуя, она быстро передумала. Она отстранилась – мягко, но неловко.
– Пойдём ужинать.
Даниил нехотя повиновался.
– Ты вспомнила что-то? – спросил он, когда чуть позже они расположились на диване. В руках у Даниила был неизменный томик стихов.
– Нет, я как раз хотела спросить… Когда мы поедем ко врачу?
Даниил сжал губы в линию.
– Я слежу за этим, можешь не беспокоиться.
– Я понимаю, что следишь, – Маша неловко сцепила руки в замок, – но я ведь тоже хочу знать.
– Вот, значит, к чему всё это, – в голосе Даниила сквозило раздражение, он резким движением отложил томик стихов, – ты соизволила провести со мной вечер, только чтобы задавать провоцирующие вопросы?
– Какие провоцирующие вопросы? На что провоцирующие?
– Скажи, я вообще тебе интересен? Могла бы спросить, где я был весь день, устал ли я? Проявить хоть каплю заботы! Хотя бы поинтересоваться, как у меня дела! – Даниил звучал неестественно эмоционально. Вена на его красивой, длинной шее неприятно вздулась.
– К..как дела? – глупо спросила Маша. Даниил сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на неё с разочарованием.
– Я понимаю, что тебе тяжело сближаться с людьми, но я тоже не бесчувственный, Мария.
Она опустила глаза, раздираемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, она прекрасно понимала, что для него вся эта ситуация не была приятной. А с другой стороны, она начинала чувствовать некоторое раздражение. Как он мог что-то от неё требовать? Неужели он не видел, как ей тяжело? Неужели он не мог называть её просто «Маша», а не «Мария»? Её уже начинало тошнить от собственного имени!
Даниил откинулся на спинку дивана, прикрыв лицо руками.
– Прости меня, – глухо сказал он, – мне сейчас очень тяжело. Я слишком много взял на себя и, кажется, совершил ошибку.
Его резкая смена настроения опять застала Машу врасплох.
– Взял на себя что?
– Я не могу тебе сказать, – он отнял руки от лица и посмотрел на неё, весь воплощение скорби и отчаяния, – но я чувствую себя ужасным человеком.
– Я не знаю о чём речь, – осторожно сказала Маша, – но то, что ты сделал ошибку, не значит, что ты плохой человек.
– Я так не думаю, – его голос снизился до быстрого, лихорадочного шёпота, – если откинуть всю мишуру, есть только плохое и хорошее. Разве может быть хорошее слегка плохим? А плохое немного хорошим? В этом не будет чистоты, не будет красоты. Я кажусь себе скорее плохим. Я много совершал неоднозначного – разве неоднозначное может быть хорошим?
– Я… – Маша не
