жертвовал своей карьерой ради семьи.
– Когда уезжаете? Планировали отремонтировать дачу… Мы бы жили там на свежем воздухе: старушкам и детям полезно, – Нина Ивановна продолжала переживать по поводу разлуки.
– Какая она старушка? – подумал тогда Алексей. – Вышла на пенсию. Другие только начинают жить. – Он вспомнил о своих родителях: бодры и веселы, потому что вдвоём.
Решение было принято. В выходные все поехали на дачу. Она явно постарела и выглядела жалко. У Нины Ивановны сжалось сердце. Счастливое и беззаботное прошлое заросло бурьяном. Предстояло очень потрудиться, чтобы всё привести в божеский вид.
Петрович исчез и вскоре появился с суровым и молчаливым пожилым дачником.
– Знакомьтесь, Тихон Ильич. Мастер на все руки. Я давно любовался его дачей, она почти рядом.
Было организовано застолье. Юля с мамой почти закончили уборку, а мужчины всё не расходились.
О чём можно так долго говорить, негодовала уставшая Юля. Светка с бабушкой уже готовились ко сну. Наконец, Алексей изволил призвать их для некоего сообщения. Всё прояснилось. Оказывается, он долго копил деньги на машину, но в сложившейся ситуации отдаёт их на ремонт фамильного гнезда Воробьёвых.
– К весне дачу не узнаете, мама. Будете жить здесь. Несите самовар, попьём чайку и помечтаем.
Лёша решил последнюю проблему перед отъездом, и Нина Ивановна просто на глазах расцвела.
– Сынок, а зимней её можно будет сделать?
– Чем и займётся Тихон Ильич. В своём доме он живёт круглый год.
– Семья не будет против его работы? – засомневалась Нина Ивановна.
– Вдовец я.
Нина Ивановна с сожалением покачала головой:
– Деревенька наша почти вымерла, многие нашли более престижные места. Раньше я всех знала… Вы чей домик купили? Мы последнее время здесь нечастые гости.
Тихон Ильич что-то объяснял ей, а Лёша вдруг сказал:
– Скоро наступят трудные времена, надо объединяться, – и обнял их за плечи.
Нина Ивановна покраснела, и сразу стало заметно, насколько она ещё хороша собой.
– Куда уж труднее, вы хоть там поживёте как белые люди.
Да, они в Индии жили именно так. Но через три года тоска по дому заела.
– Юля, перестань хандрить! Так на тебя не похоже. Приёмы, экскурсии, море, наконец! Чего тебе не хватает?
Юле не хватало свободы. Она ощущала себя птицей в золотой клетке. Её бесил этикет, субординация, туда «низзя», сюда «низзя» … Юля хоть и писала очерки о жизни и традициях древней страны, но всё больше и больше скучала о коллективе любимой газеты, о бурной его жизни. На родине такие перемены, а её там нет.
– Нет, сладкая жизнь не для советской женщины, – ответила она мужу.
– В этом и беда. Зато мы познакомились
