и сделал всё возможное, чтобы спасти свою семью…
Потрясённый рассказом, Колька тоже присел на край удобного диванчика:
– Но тогда зачем он вернулся? Почему не остался здесь?
– Я тоже задавала маме этот вопрос… – тихо произнесла Катя.
– И что она тебе ответила?
– Она сказала всего два слова – «честь офицера».
– Честь офицера?.. – растягивая слова, повторил Колька.
– Я и сама раньше не могла понять, что это значит… Впрочем, и теперь до конца не понимаю. Но, как мне кажется, это то, что сильнее смерти… А потом моя мама познакомилась с папой. – отгоняя прочь грустные мысли, уже бодрее заговорила Катя. – Родился Мишка, родилась я… Бабушки не стало, когда мне было всего полгодика. А потом на свет появилась Иришка… Так что своего дедушку я никогда не знала, а бабушку не помню… Говорю-говорю, а на твой вопрос так и не ответила. – грустно улыбнулась она.
– На какой вопрос? – не понял Колька.
– Уже забыл?.. Ты спрашивал кто давал уроки музыки моей маме.
– Ах да, совсем забыл, прости!
– Дедушка. Мама рассказывала – он очень хорошо играл на фортепиано и обладал чистым, красивым голосом. А ещё она рассказывала, как они сразу вдвоем любили играть на одном инструменте, и дедушка при этом пел. Наверное, это выглядело очень мило…
Колька встал с диванчика, подошёл к буфету и ещё раз внимательно посмотрел на чёрно-белую фотографию:
– Странно, его ты никогда не знала, но каждый день можешь видеть и помнишь.
– И правда! Раньше об этом я как-то не задумывалась! – с весёлыми нотками в голосе подхватила Катя.
– Интересно, а нас будут помнить?.. – на этот раз с грустью произнёс Колька.
– Нас тоже будут помнить… Обязательно будут!
– Мне бы этого очень хотелось… А может сходим погуляем?
– Пошли! – легко согласилась Катя. – А куда пойдём?
– Айда[19] на речку?!
– С удовольствием!..
В доме пахло раскалённым на углях утюгом.
– А как тебе вот это?! – с блеском в глазах Лиза примеряла синее ситцевое платье в мелкий белый горошек. Повернувшись на носочках вокруг себя, она, широко улыбаясь, смотрела на мужа.
Степан отстранился от зеркала, закреплённого над рукомойником с подъёмным стержнем, и вытер полотенцем только что выбритое лицо.
– Хорошо, его надень.
– Тебе правда нравится?
– Очень нравится! Бесподобно! – с раздражением ответил он и закинул полотенце на плечо.
Ему в принципе был непонятен смысл вопроса про платье, поскольку данный предмет ранее неоднократно надевался супругой и никоим образом не относился к категории новых вещей, покупка которых в большинстве своём и сопровождалась подобными
Айда (жаргон) – пошли, давай.
