речных камнях ногу, да так серьезно, что ни о каких серьезных нагрузках в ближайшие недели и речи быть не могло?
Вот он, бледный, осунувшийся, с костылем под мышкой, стоит рядом с новым командиром группы – местным не то комендантом, не то командиром всей этой ученой братии, неким ротмистром Воиновым, выглядя на его фоне тощим новобранцем рядом с накачанным бывалым бойцом. Да и немудрено – тот ведь облачен в его же «доспехи», пришедшиеся как раз впору. Да и держится он, надо сказать, совсем не как новичок… Интересно, кем был раньше? Пластуном, десантником…
– Хочу представить вам вашего нового командира, – кашлянув начал Федоров. – Ротмистр Воинов.
Офицер сдержанно кивнул.
– Он будет заменять меня на время настоящего задания, – продолжил командир. – Поэтому прошу слушаться его, как меня. Даже больше, чем меня, потому что дело предстоит очень серьезное. А теперь предоставляю слово ему.
Штаб-ротмистр отступил на шаг назад, демонстрируя, что он с этого момента не более чем статист.
– Здравствуйте, господа, – начал Воинов. – Сегодня нам с вами предстоит не слишком уж сложное дело…
По шеренге пронесся ропот…
4
Конечно, полноценного офицерского собрания здесь, в глуши, по мнению столичных особ, не было и не могло быть, но русское офицерство не было бы русским офицерством, если бы забыло свои вековые традиции. А традиции гласили, что будь ты хоть на войне, хоть в походе… И уж участвуя в таком насквозь «цивильном» мероприятии, как полупонятные бывалым воякам «маневры» в степи, сам Господь велел им по мере сил скрашивать тяготы службы.
Тем более что и дамы имелись! Да-с! Не мог же генерал Бежецкий регламентировать своим подчиненным женского пола, особенно молодым, хорошеньким и незамужним, их времяпровождение в неслужебные часы? Настолько далеко не простирались даже его широчайшие полномочия. И «отец-командир» даже готов был смириться с тем, что кое-кому из его сотрудниц по возвращении из несколько затянувшейся «командировки» придется менять в списках фамилию, а то и распрощаться с хлопотной службой в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Отнюдь не самого неприятного для женщины свойства…
– Уверяю вас, Александр Павлович, – щурил сквозь сигарный дым прозрачные светлые глаза полковник Императорских ВВС Вацлав Гжрабиньский, раскинувшись в кресле и вольготно закинув ногу за ногу. – Все эти штуки в небесах – проделки «зеленых человечков»! Недаром же «ворота» в сечении точь-в-точь подходят для «летающей тарелки», как ее описывают очевидцы!
– Так уж и тарелки? – улыбался Бежецкий, успевший за несколько дней не только познакомиться, но и проникнуться симпатией к боевому поляку, к тому же носящему на воротнике расстегнутого полковничьего мундира точно такие же гвардейские петлицы, как и те, что украшали его генеральский, висящий сейчас в шкафу почти за две тысячи верст отсюда. – Наука утверждает,
