3-й дивизии армии Королевства Бельгии.
Место действия — Мехелен, Брюссель (Бельгия).
Время действия — начало Первой мировой войны.
Автор (из-за кулис): Роман бельгийского писателя Шарля де Костера «Легенда об Уленшпигеле», увидевший свет в 1867 году, кончается словами:
«– Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей матери – Фландрии, и Неле, сердце её! – сказал Тиль. – Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрет! Пойдем, моя ненаглядная Неле!
И он ушел, распевая десятую свою песенку, но когда он спел последнюю, – этого не знает никто».
По потолку, плохо крашенному, кое-где с тёмными разводами, переливаются желтовато-розовые сполохи. Когда мама открывает дверцу печки, весь потолок играет красным. Печка-голландка и мама рядом – таково её первое о детстве воспоминание. И это воспоминание, словно закладка в книге, будет постоянно высовываться из памяти, и потому надолго сохранится. Иной раз наступит вечер, и Беатрис ни с того ни с сего начнёт заново вспоминать, как они жили.
– Ещё скажи, что ты в три годика книжки сама читала! – мама, посмеиваясь, привычно подтрунивает над ней. – Триса, ты – фантазёрка!
– Правда-правда, я помню эту печку и полярное сияние на потолке! – клянётся дочь. – И сказки твои помню – раз навсегда и совсем! Про весёлого щеночка-кутёнка, про лесное чудище с красными глазами, про куриц, которые кукуют людям долгую жизнь…
И, довольные, хохочут обе, забыв про вязание. В доме тепло, пахнет вяленой рыбой, хлебной закваской, детскими пелёнками и ещё чем-то домашним. Им хорошо вдвоём.
– А помнишь, как ты просила у меня братика?
– Конечно! Я даже имя ему придумала – Марк! Красиво же? Я тогда твердила, что сестру любить не буду. А вы с папой скинули на меня Марию, словно я нянька ей.
– Я тебе так и говорила: сначала рожают няньку, а потом ляльку. Ты старшая, тебе и заботиться о сестре. Пришла твоя очередь ей сказки читать!
– Фу! Марк всё равно красивее звучит, чем Мария! Ладно, сказки читать я согласна, но только сама выберу…
– Только не про Тиля Уленшпигеля, ей это рано ещё!
– Ну уж нет! – театральным басом отзывается дочь. – Пепел Клааса стучит в моё сердце!
И обе снова хохочут.
Такие весёлые воспоминания после рождения Марии стали у них регулярными. Потом мама обычно шла греть ужин к приходу отца. Беатрис тоже бросала вязание и меняла пелёнки сестре, попискивающей в той же деревянной резной люльке, в которой когда-то она сама лежала, глядя в потолок.
Мама гремела сковородками, резала лук, тушила капусту. Приходил отец и долго умывался с работы. Он был чёрный от угольной пыли, и пахло от него всегда тавотом – этим неведомым словом отец называл густое машинное масло. Беатрис наливала ему из большого глиняного кувшина двухпинтовую кружку пива, и все наконец-то усаживались за стол. Под малиновый перезвон соборных колоколов читали шёпотом
