Ванильку по мягкой шёрстке. Ничего, они уже через столько прошли, со стольким справились! И с Тумарьем, и с охотниками за кулоном, и с опасными темноходами Фортуги, и с предательством Эллы, и с сошедшим с ума Гвилиуром, и даже с пичалькой, приставшей к Никсу! Справятся и с этим.
Никс! Пичальки! Вика резко выпрямилась.
– Ты чего? – спросил Лукас.
– Кажется, у меня появилась идея, – ответила Вика. – Ты в Варекае давно?
– Пару недель.
– Наверное, уже успел познакомиться со многими жителями?
– Ну, я бы не сказал, что прямо со многими, но… Да говори уже, что ты хочешь узнать?
– Скажи, – спросила Вика и затаила дыхание, – а ты, случайно, не слышал о фрее Анжи?
Глава 4
Вика ожидала, что раз фрея Анжи умеет делать чудесказки, то и дом у неё должен быть необычный, отличающийся от других. Волшебный.
И потому, когда они с Лукасом и бормочущим гадости майстером Куртисом пришли к самому обычному дому – насколько он, конечно, может быть обычным в таком городе, как Варекай, – Вика почувствовала некоторое разочарование. Разве волшебство может обитать под простой синей крышей дома с белыми стенами, который ничем не отличается от соседних?
Вика огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что они не ошиблись адресом, который им подсказали горожане. Нет, кажется, всё правильно… И это как-то неправильно!
Взгляд Вики упал на мечту: та уселась на резные перила крыльца и деловито вылизывала шёрстку. Сейчас, когда её крылья были сложены, Ванилька выглядела как самая обычная кошка, а вовсе не мечта.
И тут Вика подумала: а что такое волшебство? То, что она принимала за волшебство, в Восьмирье было в порядке вещей – все эти крылатые пушистые мечты, ночные радуги, подземные чудища Гвилиуры, загадочные диндины, камни негрустины и даже ненавижник, расцветающий на полях. Фрея Грета варила варенье из воспоминаний так, словно в этом не было ничего особенного; майстер Нилс выращивал в своём огороде спокойствие, словно укроп или петрушку. Для них это действительно было чем-то обыденным и потому совершенно нормальным.
Вот и эта незнакомая ей фрея Анжи и её чудесказки – возможно, она тоже не считает, будто делает что-то особенное, и то, что Вика сочтёт волшебством, она творит между делом где-нибудь на кухне и даже не думает, что это нечто из ряда вон выходящее.
Вика постучалась в синюю дверь. Ей ответил звонкий собачий лай, а затем дверь открылась и из неё вырвалось целое облако детского смеха и запаха клубники, роз и радости. Следом появилась фрея Анжи; Вика почему-то ни на мгновение не усомнилась, что это она, хотя до того, как Вика увидела хозяйку школы, воображение почему-то рисовало ей образ пожилой дамы, немного похожей на тётю Генриетту.
А фрея Анжи оказалась вовсе и не пожилой, она выглядела ровесницей мамы. И напоминала закат – именно это сравнение пришло Вике на ум, когда она взглянула на фрею Анжи. Её волосы до плеч
