ее стены. Даже уборная «Исиды» выглядела роскошно – мелкими битыми кусочками плитки были выложены восточные орнаменты, пальмы, кошки и люди с головами сокола, а на большой стене мозаичная крылатая женщина с бело-красной короной мощно развела по сторонам синеперые конечности.
Краешком глаза Джейн поймала движение дверей – кто-то собирался войти.
Она не успела собраться с мыслями и побоялась показаться в неудобном виде, поэтому вновь вытянула руки над раковиной и опустила кудрявую голову вниз.
Вошедший резко остановился. Шаркающие шаги и шлепанье обуви звучали чуждо, непривычно, и все же заставили непроизвольно выпрямиться.
Они встретились взглядом через зеркало, и Джейн узнала в мужчине танцора.
Его макияж казался еще ярче при другом свете, прическа оставалась нетронутой, но тело закрывал черный халат-туника, а ноги были обуты в сланцы – вот что шлепало по плитке. Он вздрогнул, и сделал шаг назад, посмотрев табличку на двери. Джейн продолжала рассматривать его в отражении, и непривычная для мужчины красота незнакомца изумила во второй раз.
Горечь опьянения во рту стихла, и она замерла, боясь спугнуть танцора.
Фархат узнал в заплаканной девушке Джейн – ту самую Джейн, дочь Говардов, ту самую Джейн, которая несколько минут стояла на сцене перед упавшим на колено парнем, ту самую Джейн, к которой от слепой и бессмысленной зависти Фатима прямо сейчас разрывалась в гримерной.
Они продолжали скользить друг по другу взглядом.
– Я думал, это мужской туалет, – наконец объяснился Фархат. – Я забыл, что для всех.
Комната с раковинами и зеркалами являлась общей, а найти кабинки можно было пройдя дальше и завернув за угол, но отчего-то ему не хотелось просто уйти, оставив ее в разбитом состоянии, – ему захотелось поговорить с ней.
– Я думала, вы не знаете нашего языка, – тихо ответила Джейн.
Фархат поднял подбородок.
– Я так плохо выгляжу?
– Нет, – она следила за тем, как он приближается за спиной, – вы смотритесь… как… Майкл Джексон из одного клипа… да.
– Из какого?
– «Remember the Time».
– И что там было?
– Ну… он попал в Древний Египет и увел жену фараона.
На его лице мелькнула улыбка.
– Тогда я согласен побыть… Майклом Джексоном. Судя по обстановке – мы и так в Египте.
Фархат стоял уже совсем близко к ней и вдруг протянул руку, коснувшись волос. От этого жеста ее словно пронзило током, но мягкое тепло тут же разлилось по телу, вынуждая расслабиться. Он гладил ее локоны, едва касаясь подушечками пальцев кожи головы, и наблюдал через зеркало, как глаза Джейн закрываются от удовольствия.
– У тебя такие мягкие волосы… так красиво вьются. Почему ты плачешь?
Она пришла в себя.
– Потому что я устала.
– От чего?
– От
