своего внимания. Однако они продолжают приходить к нам – в виде фрагментированных осколков ощущений, эмоций, образов, запахов, вкусов, мыслей (7, 15), а также в виде телесных переживаний.
И даже если мы помним, нам может быть крайне сложно – или попросту невозможно – об этом говорить. Пережившим травму людям зачастую тяжело рассказывать о своих воспоминаниях.
Их тело заново переживает весь ужас, гнев и беспомощность, а вместе с ними позыв бить или бежать, однако все эти чувства оказывается практически невозможно выразить. Психологическая травма по своей природе выбивает нас из колеи, лишая способности внятно выражать свои мысли (2, 54).
Мы не можем выразить то, что мы пережили, – а воспоминания об этих событиях приходят к нам в форме, которую мы не в силах понять. Мы словно смотрим на кусочки пазла, разбросанные вокруг нас, на осколки и обрывки истории нашего прошлого и не находим в себе силы собрать их в одно целое. Травма крайне могущественна – она способна лишить нас как речи, так и памяти. Но мне хочется подчеркнуть: более могущественным, чем травма, является наше стремление к выживанию.
Диссоциативная амнезия имеет разные степени выраженности:
• Локальная амнезия (человек не может вспомнить события, произошедшие в определенный период времени, обычно в первые несколько часов после завершения события, которое вызвало эмоциональное потрясение и шок).
• Избирательная амнезия (пострадавший нередко помнит все, что происходило во время травматического события, за исключением «горячей точки»).
• Систематическая амнезия (человек утрачивает способность воспроизвести определенный тип информации, например всех воспоминаний, связанных с семьей или с определенным человеком).
• Генерализованная амнезия (невозможность припоминания распространяется на всю жизнь человека).
• Континуальная амнезия (отсутствие доступа к воспоминаниям о событиях начиная с определенного времени и до настоящего момента).
В некоторых случаях диссоциативной амнезии пациенты не осознают, что они утратили способность воспроизводить какую-то часть своих воспоминаний – это так называемая «амнезия амнезии» (9, 122–123).
Как вы сможете увидеть по мере чтения, мне и моей сестре знакомы избирательный и систематический типы амнезии, а также «амнезия амнезии». Сестра не помнит меня вплоть до своих 15 лет, мы обе не помним отца, а также большую часть событий, происходящих дома, – они абсолютно стерлись из нашей памяти, – и если память об этом была в какой-то мере доступна нам еще 10 лет назад, сейчас я смогла обнаружить это исключительно благодаря нашей с ней переписке. Только из-за работы над этой книгой я осознала, насколько ограничен мой доступ к воспоминаниям.
О своем отце я больше ничего не помню. Полагаю, нам, как детям, которых любили и о которых заботились, было невыразимо сложно понять, куда же он исчез.
Как из самого любимого, полного нежности человека он превратился в бездарную скотину и тварь,
