он выходит, обычно я долго ещё стою и думаю.
Это замкнутый круг, дорога в никуда. Так и буду его служанкой. Рабыней – как он сказал. А сам ходит куда-то. Где-то бывает.
Наверное, там есть и девушки. Почему-то это огорчает больше всего. Я не могу объяснить самой себе, почему так сильно от этого огорчаюсь. Особенно когда беру стирать его рубашку и вижу там следы помады, ощущаю запах женских духов.
Тогда я подолгу смотрю на эти следы и чувствую что-то такое, чего никогда раньше чувствовать не могла. Я не знаю, как это называется, но в эти моменты просто люто ненавижу Беса.
Значит, меня он назвал тогда шлюхой, но я не в его вкусе. А здесь на рубашке множество, разных цветов помады и значит, те шлюхи ему нравятся.
Яростно кидаю рубашку в машинку и ненавижу Беса ещё сильнее.
Хочу уйти отсюда подальше. Убежать, уехать. Не могу находиться в одной квартире с этим чудовищем.
Ненавижу его всё сильнее и сильнее. С каждым новым днём. С каждым несказанным словном, не брошенным взглядом. С каждым замиранием, когда уходит и тихой надеждой, когда приходит.
Тихий. Холодный. Ненавижу. Не хочу.
Нужно уходить, как только появится возможность. Я жду такой возможности, но и боюсь, что она появится. Я хочу уйти и не хочу одновременно.
Если уйду, обращусь в полицию, то возможно никогда уже не увижу Беса. А если не уйду, затаившаяся моя ненависть превратиться… даже не знаю во что.
Глава 17
Не то что я держусь из последних сил.
Ради бога. Я же не прыщавый подросток, чтобы при виде девки испытывать непроизвольные позывы. Конечно, нет. Но вот реально понимаю, что загнал себя сам в обстоятельства близкие к взрывоопасным.
Нелегко стало жить. Каждый день сидеть и смотреть, как она насыпает мне еду. И упирать взгляд в стол, когда она поворачивается.
Смотреть на неё, жадно выискивая мельчайшие подробности. Желать дотронуться, не в состоянии сделать это. Переступить черту, после которой…
Ощущать рядом, дышать одним воздухом. Вдыхать её аромат, перемешанный с парами кухни. Чувствовать его сквозь дверь. Аромат девственницы. Аромат Евы. Это что-то, что летает в воздухе, невесомое, пьянящее, сладкое. Такое близкое и одновременно далёкое. Способное разворотить мои внутренности, даже не дотронувшись.
Черт. Всё труднее и труднее.
Несколько раз ночью я подхожу, останавливаюсь, замирю у двери кухни. Думал, не выдержу, войду. Схвачу… и будь что будет.
Нет. Нельзя. Нельзя.
Я вижу всё. Взгляды движения. Слышу голос наполненный терпением. Вижу её нетерпеливость, досаду. И улыбаюсь. В те моменты, когда она не видит.
Черти что. Зачем я загнал себя в это ярмо. Это теперь как долг, который должен выполнить.
Ну хорошо, ну отдаст Русый деньги, хотя вряд ли. И снова сядет играть и снова она попадёт к кому-то ещё, кто не будет так терпелив как я.
Её волосы в тугом хвосте, щёки круглые, розовые. Хочется
