от виска до губы, и в груди у него опять разгорелся огонь, а тело бросило в озноб.
Не касайся меня. Продолжай.
Дракон постепенно овладевал его сознанием, и Сюанцину пришлось отвести лицо, хотя ему хотелось наслаждаться ласковостью ее пальцев еще несколько мгновений.
Чживэй раскрыла ладонь, создавая персиковый цветок. Нежный розовый цвет постепенно окрашивался в красный, после чего начал морщиться, засох, рассыпался в пыль.
Сила была не из этого мира, Сюанцин видел это так же ясно, как обычные люди видели солнце, деревья, землю. Нить тянулась от нее куда-то вглубь мира, через вселенную.
– Улыбнись, – произнесла Чживэй, прикладывая большой палец, окрашенный в красный, к его лбу и разглаживая морщинку. – Что скажешь?
Сюанцин повернулся к воде, чтобы разглядеть отражение красного цветка, что теперь красовался у него во лбу. Он отличался от настоящего символа, украшавшего его лоб и сейчас скрытого ото всех. Линии истинного знака бессмертия были острее, она же нарисовала форму мягкого овала.
В воде отражалась и нить силы Чживэй. Она тянула ее обратно. Сила могла забрать Чживэй.
– Я против, – голос прозвучал хрипло после долго молчания.
Чживэй закатила глаза.
– Ты заговорил только для того, чтобы не соглашаться со мной постоянно?
Сюанцин уже месяц говорил, с момента, как вспомнил свое имя. Он не стремился к разговорам, но если ему хотелось, то отвечал на вопросы.
Между ним и Чживэй существовала связь, которую Сюанцин пока не изучил. Чживэй выпустила его благодаря силе другого мира. Несочетание энергий, надорванные инь и ян, хаотичность ее ци взломали заклинания Черной Пещеры и разрушили защитные чары Дракона.
Однако было что-то еще, что не позволяло ему встать и уйти, покинуть ее и больше не терпеть боль бесцеремонных прикосновений, не ловить на себе насмешливый взгляд. Неуловимое чувство, что она нуждалась в нем.
Она изменилась в тот день. Раньше в ее взгляде нет-нет, да и мелькал страх, но в новой шкуре, в той, что она буквально создала себе сама, она чувствовала себя комфортно. Ощущение собственной силы придавало ей уверенности, она искренне наслаждалась статусом сильнейшей из Темных. Избранная. Чживэй не произносила этого слова вслух (она поделилась с ним как-то, что слово «избранная» преуменьшало ее личные заслуги), но Сюанцин чувствовал, что она упивается собственной исключительностью.
«Ссссовсем как сссветлый, – прошипел дракон. – Девчонка как он. За это только заслуживает сссмерти».
– Темные будут свободны, – решительно проговорила Чживэй. – Как ты можешь быть против этого? Как из всех людей именно ты можешь противиться насилию? Несколько людишек умрет, что с того?
Потому что во мне уже слишком много насилия. Одна твоя капля превратится в мой океан.
– Твой план требует слишком много от тебя, – ответил Сюанцин.
– Я все продумала, – хмыкнула она.
Это то,
