встречается с поверхностью гранитной столешницы – оказывается там, где лежала моя кисть еще буквально секунду назад.
Если его и неприятно удивила моя реакция, то он предпочел не говорить об этом вслух.
– Да, это в самом деле Кало, и я приобрел ее год назад за баснословные деньги, когда был в Мехико.
– Шутишь? – Я прожигаю его холодным взглядом, и я предельно серьезна. – Ее нельзя купить.
– Можно, если знать рычаги давления и иметь при себе толстый кошелек.
Теперь с сомнением изучаю его я. Взрослое лицо, серьезное. И, кажется, не врет.
Я снова поворачиваюсь к картине.
– Невероятно, – шепчу себе под нос, но Илья слышит.
– Невероятно то, что ты ее знаешь. А не тот факт, что она висит у меня в клубе.
– Кстати, почему в клубе, а не дома под сигнализацией?
Он усмехается.
– Зачем? В моем доме ее почти никто не увидит. А тут видят все. Каждый сможет насладиться искусством. Зачем прятать? Пусть думают, что это хорошая копия и не имеет никакой ценности, вот и висит на самом видном месте, не привлекая злого внимания.
– Но я то знаю. – Мне не нравится его беспечность.
– А ты собираешься ее у меня выкрасть? – веселый лукавый взгляд блуждает по моему лицу, скользит вниз по голым плечам и вновь поднимается к глазам.
– Ты даже не знаешь моего имени, – резонно заявляю я, считая иронию в этом вопросе неуместной. – Как можно доверять той, кого видишь впервые в жизни, и рассказывать ей столь большой секрет? Ты дурак?
Илья смеется и, когда его смех прекращается, сообщает:
– Успокойся, я не дурак и не выставляю оригиналы там, где любой идиот может его стащить.
– Дай угадаю, он в кабинете? Оригинал.
Мужчина напрягается, сощуривает глаза.
– Значит, угадала, – вздыхаю с нескрываемым разочарованием. – Ты точно дурак, раз хранишь драгоценные произведения искусства в кабинете своего клуба. Отец моей подруги лишился таким образом двух своих картин, над которыми даже дышать боялся. Моне и Рубенс висели у него в рабочем кабинете на двадцатом этаже высотки. Даже в таких тяжелых условиях ворам удалось мастерство, именуемое кражей. Оба полотна вынесли из охраняемого здания, так и оставшись никем не замеченными. А тут всего-навсего какой-то клуб. Считай, проходной двор.
– Не беспокойся, картина в безопасности. Лучше скажи, тебе она нравится? – Илья переводит мое внимание на "Сломанную колонну", косит глаза на меня.
Пожимаю плечами.
– Она моя любимая.
Подождав пару секунд, он понимает, что продолжения так и не услышит.
– И всё? Я думал, ты скажешь о ней больше. Давай же, удиви меня. Что ты в ней видишь?
– А ты не хочешь для начала спросить мое имя?
– С точностью до девяносто девять и девять десятых процента ты не ответишь мне, поэтому нет. Так что? Что ты видишь?
