мягкие волосы перестают щекотать мне лицо, когда она выпускает меня из рук и ищет ответ в моих усталых глазах.
– Ты спала? Мы тебя разбудили?
И когда она говорит слово "мы", я автоматически бросаю взгляд ей за спину.
– Как вы обе здесь очутились? – тихим шепотом выдыхаю я, дезориентированная и приятно растерянная.
– Может, вы все-таки позволите мне войти? Сколько мне еще стоять в окружении этих грязных стен? – ворчит Лале, и Каталина закатывает два дорожных чемодана в квартиру, за спиной ее любимая гитара в чехле. А я улыбаюсь им так широко, так открыто. Я так соскучилась по ним, даже по ворчливому характеру нашей самой красивой и милой турчанки с холодно-русыми волосами и большими серо-голубыми глазами. Первый порыв – обнять ее; на миг забылось, что… нельзя.
– Личное пространство, – предупреждает она, явно заметив мой шаг к ней и приподнятые руки.
– Разумеется, – говорю я, прекрасно ее понимая. Когда-то мы с ней познакомились на сеансе групповой терапии, у нее тоже есть определенные травмы и проблемы. Ее главный и единственный страх – касания, кожа к коже, кожа к предметам, потенциально опасным болезнетворными микробами, иначе мизофобия, излишняя забота о чистоте.
– Но это не значит, что я не рада тебя видеть, – с улыбкой говорит она мне, и я знаю, что это правда. Она, так же как и я, настолько редко показывает свою улыбку, что моменты, когда она всё же это делает, для нее действительно самые счастливые, ведь она не в состоянии сдержать эмоции.
– Я тоже рада вас видеть, девочки.
Оглядываясь вокруг, Лале осторожно переступает порог с чехлом за плечами, он размером поменьше, и там лежит ее скрипка. Снять перчатки не спешит.
– Она так же улыбалась, когда мы собрали чемоданы и сбежали от ее предков, – сообщает Кати.
Я поворачиваю защелку в замке и смотрю на подруг.
– Значит, всё-таки сбежали?
– Где тут у тебя туалет? – почти одновременно со мной спрашивает Каталина, серо-карие глаза горят одержимостью. – Умираю, очень хочу пописать.
Сеньорита Суарес, убрав непослушные темные волосы за ухо, торопливо и с увлеченной прытью начинает открывать одну дверь за другой и, не дождавшись моего ответа, исчезает уже за второй.
Лале же с опаской исследует окружающий себя мир и говорит между делом:
– Видела бы ты этого жениха, Софи, сама сбежала бы. Такой приставучий, такой наглый, а еще целоваться лезет, еле вытерпела три свидания с ним. Думала: взбешусь и двину по роже.
– Зачем же было ходить на свидания?
– А ты попробуй откажи моему отцу, он запер бы меня и держал в неволе до тех пор, пока не соглашусь. Слушай, Софи, а ты протирала потолок? По-моему, там какое-то пятно. – Глаза ее обращены к потолку, она щурится, разглядывая какую-то точку.
– Лале, думаешь, мне есть дело до потолка? Ну протерла один раз, когда въезжала
