style="font-size:15px;"> Упал на пол я раньше, прежде чем он начал новый автоматический огонь, здоровой рукой. С позиции лёжа, найдя относительно безопасную линию для огня, я разрядил весь магазин, поочерёдно по два и три патрона, расстреливая его коленные чашечки. Упал он почти одновременно с кончившимися у него патронами. Быстрая перезарядка на рефлексах, чуть дрожащими руками. Это не совсем обычно для меня – такая ситуация, но нормально я считаю, для столь нетипичного боевого столкновения, испытать лёгкий стимулирующий психику шок.
Решив и приготовившись, просто валить шамана до тяжелой степени пулевого ранения, я едва высунулся из-под стола, ловя в прицел сквозь воронку горящих бумаг цель в пальто, однако никого там уже не было. Лишь цианово-красное марево вместо стены, за столом главного начальства, да его проклятый смех, точно он ещё здесь.
Я выстрелил несколько раз в марево и оно стало слабеть. Смех прекращался, точно отдалялся быстро и стремительно вместе с его источником. Взяв с пола стул без спинки я запустил его в марево, но пролетев его он врезался в стену. Марево закончилось. А на стене следов попаданий моих пуль нет. Как нет и самого шамана.
– Колдун твою мать! – выругался я наконец, снимая нервное напряжение и беря в прицел вход. – Надо было сразу застрелить мерзавца.
Стрелок больше не издавал звуков и вообще, наступила крайняя тишина. Вентилятор изгрыз последние страницы и пустая картонка обложки упала на пол, отброшенная последним ударом винтов, после чего те перестали вращение. Воронка тоже остановилась. Полная комната снега раскромсаных листов и серого пепла. Я приблизился к столу, над которым стоял чёртов колдун. На столе груда чёрного и серого ещё тёплого пепла – они образуют какой-то геометрический узор. Вонь жжёной бумаги запредельная. Я вдруг догадался, что пепел в форме силуэта какого-то города.
Я быстро опомнился и решил отфотографировать всё на портативную камеру. Пепел быстро сотлел и развалился. Вместо сотен фотографий, пару десятков и чего? Это почти провал. Почти – потому что я остался жив и даже спас связного. Я подошёл к Герберту и пнул его несколько раз по ноге. Он замычал и очнулся.
– Вставай принц, принцесса наша ушла.
– Мама, я никуда не пойду… – понёс он какую-то горячку и я пнул его изощрённо в лодыжку. А вдруг этот предатель притворяется, чтобы улучить момент и напасть на меня? В такой обстановке, уже не знаешь чего ждать дальше.
Тогда он вскрикнул и быстро сел на пол, пачкая всю свою одежду окончательно пеплом и разметав часть бумажного снега вокруг себя вихрем.
– Вышел из комнаты, – показал я его опомнившимся глазам ствол глушителя. – Быстро.
– Не стреляйте! Прошу! Я свой!
– Вышел, я сказал.
Он посерьёзнел, встал и очень сильно хромая вышел. Пугаясь виду трупа в коридоре и залитому полу кровью. Мой первый удар по колену не остался для него бесследным. От боли и
