отсек от храма Искусств кусок его плоти и превратил обиталище муз в трактир. Усугубляло ситуацию то, что стены филармонических фойе по-прежнему выглядели так, словно на дворе были послевоенные пятидесятые, а единственным отремонтированным местом стал дамский туалет, где невероятно увеличилось число кабинок. Кире почему-то казалось, что сделано это было совсем не для удобства любителей музыки, а ради посетителей ресторана, и тогда получалось, что мужской сортир тоже отремонтировали. Почему ей так назойливо лезли в голову эти мысли – она не знала, но чувство гадливости ее не покидало, и в филармонию она ходить перестала. Ей было отвратительно даже думать о том, чтобы пойти. Здесь же, в Н., власть оказалась более великодушна и не стала уродовать искусство по мелочам. Она просто выселила то, что было здесь раньше – наверное, это был концертный зал. Странно, что она этого совсем не помнила, а с другой стороны, она же не была тут ни разу, пока жила в Н. с родителями. Да, похоже, это был именно концертный зал, вот и эстрада эта – она ведь не новая, она явно одного возраста с помещением. Кира наклонилась к спутнику.
– Не помнишь, что здесь было раньше?
– Здесь? – он пожал плечами. – Нечто вроде филармонии. Концерты местных исполнителей, по праздникам – заезжие звезды второй-третьей величины, ну и тому подобное. Но ее давно закрыли.
– Значит, в Н. больше нет филармонии?
– Увы. Но есть театр, даже два. И еще Концерт-Холл. Но он, такой, современный. А этот особнячок отдали под ресторан.
– Но это же культурный объект! Он же, наверное, где-то на балансе?
– Ну, официально этот культурный объект до сих пор существует. Но называется уже как-то по-другому, и находится в другом месте. Конечно, там здание попроще, и от центра дальше, но говорят, так стало удобнее. Там и зал, говорят, больше и акустика лучше. И комнаты для репетиций присутствуют, большие, а не клетушки, как тут были. И отопление, и водопровод в приличном состоянии. А тут все на ладан дышало – вот и отдали в частные руки. Они тут все в порядок и привели. Теперь в туалетах – как в музеях. Красота!
Кира брезгливо сморщилась. Она не хотела идти сюда, она вообще не хотела в ресторан, но Семен был ее давним поклонником, другом семьи, его очень любила ее мама, Нелли Григорьевна. Мама умерла год назад. Кира не смогла приехать на похороны, она была не в России в то время, а на другом конце земного шара, в Австралии, в командировке. Вернулась лишь недавно. Отец просил ее поехать, она и сама хотела, но думала после Нового Года. А он настоял. Ничего, мол, со мной не случится, съезди, она там одна. Она сначала даже не поняла, о ком он. Потом догадалась, что о маме. Даже умершая, она все еще была для него живой, он все еще казнил себя, что уехал тогда, в Л., к своей родне и к дочери, которая училась там в университете, на филологическом. Ему тогда и работу предложили по специальности, и с квартирой обещали
