знаю, не знаю, – в интонации полицейского звучал откровенный подтекст. – Почему так получается, что стоит вашим знакомым появиться в Праге, как сразу же происходит убийство?
От неожиданности Даша потеряла дар речи.
– Да как вы… Да что вы… Это что, единственные преступления в Чешской Республике за все время, пока я здесь живу?!
– Ладно, – Томек раздраженно приподнял ладонь, – оставим это. Лучше скажите: убитый узнал вас?
Допрашиваемая колебалась:
– Мне показалось, что да, – она сделала вид, что вспоминает. – Но потом он стал нести какой-то бред, совершенно точно не имеющий ко мне никакого отношения.
– Например?
Откровенно врать было нельзя – толстого счетовода уже наверняка допросили. И тот вполне мог слышать и понять их разговор. Но и рассказывать обо всем во всех подробностях она не собиралась.
– Пан Макеев говорил про какие-то восемь килограммов… Про дневники спрашивал. – Она сделала честные глаза. – Но я с ним ничего не грузила, не возила и не взвешивала. А дневник последний раз в школе заполняла. Я вообще ничего не поняла из того, что он говорил. Да, собственно, он и не говорил, скорее, бредил. Поэтому затрудняюсь утверждать, узнал он меня или нет. Да вы спросите у свидетеля, того пана, что лежал рядом. Он все слышал.
Майор посмотрел на разложенные на столе альбомы, после чего нехотя бросил:
– Слышать-то он слышал, да вот только русского языка, к сожалению, не знает. Новая генерация, видите ли…
– Да, понимаю, сочувствую, – вздохнула Даша. – Так мне можно идти?
– Подпишите, – Томек протянул ей листы протокола допроса, – и можете идти. У вас теперь другой адрес?
Даша растянула губы в деланной улыбке:
– В том числе, благодаря вам, пан майор.
Полицейский неожиданно рассердился и даже хлопнул папкой по столу:
– Простите, пани Быстрова, но в ваших проблемах я точно не виноват. Лучше скажите спасибо, что именно благодаря мне вы еще находитесь на территории нашей страны. Кстати, не подумывали куда-нибудь переехать? Куда-нибудь на другой континент? Если что, я похлопочу.
– Ваша доброта трогает до слез, – она постаралась вложить в слова весь имеющийся у нее сарказм. – Прощайте, – после чего встала и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.
2
Находясь в самом мрачном состоянии духа, в котором только может пребывать человек избиваемый жестокими ударами судьбы, Даша доехала до нужного этажа, приоткрыла дверцу лифта и осторожно высунула кончик конопатого носа. Собачьим духом не пахло. Выскочив из лифта, она быстро-быстро добежала до порога своей квартиры, еще быстрее открыла замок и прошмыгнула в дверь.
Привычно неуютная тишина пустого дома сейчас казалась райской музыкой.
«Пусть этот чертов комиссар думает обо мне все, что хочет – наплевать!» – она швырнула сумку на
