что издох конь. Заездили бедолагу.
– А где по соседству ты живёшь? – всё более смело продолжал допытываться мальчишка, уже почти позабыв о своём испуге и вовсе не задумываясь о том, насколько странным выглядит его разговор в пустой комнате со стороны.
– Где, где? В Караганде! – весело отозвался голос, и, стоявшая посредине стола, всё та же чашка не спеша поехала к его краю.
Не доехав каких-то пару сантиметров, она остановилась, затем немного приподнялась над столом, задержалась в этом положении несколько секунд и вновь аккуратно опустилась на место.
– Гадость какая-то, как можно пить чай из этих вонючих пакетиков, он же только этими пакетиками и пахнет, больше ничем, – критически оценил содержимое чашки голос и, наконец, ответил на заданный мальчиком вопрос, – под вами я живу, на третьем этаже, кубышки-катышки.
– А это что ещё за катышки? – ещё более оживляясь, продолжал любопытствовать Митя, уже полностью оправившись от испуга и удивления. Теперь всё происходящее скорее забавляло его, чем пугало.
– А-а-а, – протянул неизвестный, и Димке даже почудилось, что этот кто-то махнул рукой, – не обращай внимания, поговорка у меня такая. Как привык триста лет назад, так до сих пор отвыкнуть не могу.
– Триста лет? А сколько тебе сейчас вообще?
– Да, я уже и не помню, – как-то печально ответил незнакомец.
– Так всё-таки, по-честному, кто ты?
– Ну, ясное же дело – домовой, кубышки-катышки.
– До-мо-вой!? – восхищённо протянул Митя. – Настоящий?
– Нет, из магазина, из отдела игрушек, – вновь не удержался от иронии голос, – конечно же, самый, что ни на есть настоящий.
– Здорово! – обрадовался мальчик, восторженно растягивая первую букву «о».
Наконец-то у него появилось хоть какое-то разнообразие в этой серой жизни. Раньше, кроме всегда грустной мамы да деда с бабкой, изредка навещавших его, никого не было, а теперь появился настоящий домовой! Даже друзья, иногда приходившие к Димке после уроков, не вызывали в нём такого восторга, как этот необычный визитёр.
– Домовой, а почему тебя не видно?
– Митя, ты с кем там разговариваешь, – послышался из кухни голос матери, – иди кушать, я уже всё приготовила.
– Вот поэтому и не видно, что слишком много посторонних глаз, – ответил голос, нисколько не боясь, что его могут услышать на кухне.
– Тихо, – прошептал Митя, приложив палец к губам, – мама услышит, – и уже громко крикнул, – Ма, я не хочу, я попозже поем.
– Я сказала, быстро за стол, – теперь голос матери прозвучал более властно и настойчиво.
– Ладно, сейчас, – крикнул он в ответ и, вновь перейдя на шёпот, спросил у нового знакомого, – а ты ещё придёшь?
– Приду, – пообещал голос
